Ида Нудель●●Рука в темноте●Часть 3

Материал из ЕЖЕВИКА-Публикаций - pubs.EJWiki.org - Вики-системы компетентных публикаций по еврейским и израильским темам
Перейти к: навигация, поиск

Книга: Рука в темноте
Характер материала: Мемуары
Автор: Нудель, Ида
Дата создания: 31 августа 2013. Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений•  Публикуется Михаилом Израильским - племянником автора
Часть 3

Большими буквами на доске объявлений было написано: «12 сентября будет слушаться персональное дело Нудель Иды Яковлевны, явка членов профсоюза обязательна». Зал, вмещающий 300 человек был набит битком. Люди стояли в проходах и толпились в корридоре. Все хотели видеть своими глазами и слышать своими ушами как И.Нудель будет объяснять свой поступок.

Злой ум придумал этот способ запугивания евреев. Злой и хорошо знакомый с психологией людей. Не каждый соглашался открыто заявить на работе, что он хочет уехать в Израиль. Страшно оказаться одному лицом к лицу с большим коллективом враждебно настроенных людей. Давать объяснения, выслушивать оскорбления, угрозы, нелепые обвинения. Прежде, чем обратиться к руководству института с просьбой о характеристике, я рассказала о своем решении каждому и каждой из тех, с кем вместе работала над проектами. Я хотела, чтобы о моих аргументах они знали из моих собственных уст. Нельзя сказать, что они меня понимали или принимали мои аргументы. Одна из них напомнила прямо в мое лицо русскую поговорку: Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит. Я подумала, но вслух не сказала, а те евреи, которые вырастили и выучили тебя в твоих глазах тоже волки ?

Еще ни разу в жизни я не стояла перед толпой враждебно настороенных ко мне людей.Никогда в жизни я не конфликтовала не только с толпой, но и с отдельным человеком. Как бы там ни было, я была продуктом советско- еврейского воспитания. Моя решительность была реализована заявлением, которое я приготовила дома, в тишине бессоных ночей. Я сказала следующее: "каждый народ имеет свою историю, свои традиции и свою культуру. Каждый народ, каким бы малочисленным он не был, имеет своих героев, поэтов и писателей. И каждый человек на земле знает, к какому народу он принадлежит, гордится успехами своего народа и страдает болью своего народа.

Я еврейка, родина моего народа – Израиль. История моего народа полна страданий и боли. История моего народа полна гордости и славы.

Я приехала в институт к концу рабочего дня. Возле зала собраний стояла большая толпа, люди расступились и молча пропустили меня вперёд. Я стояла возле стены, окружённая людьми, но совершенно одна.

Председатель объявила о начале собрания, зачитала моё обращение к директору с просьбой дать характеристику в связи с желанием выехать в Израиль. Меня вызвали к столу для объяснений. Я пишу свои воспоминания в 1989 году, прожив бурную и полную жизнь, однако события и чувства того дня, как выяснилось, я помню с фотографической точностью.

Я внимательно осмотрела зал в поиске знакомых лиц. Моя приятельница, Соня , сидела низко опустив голову. Я была готова к этой встрече, я освободила себя от страхов, покончила со своим советским прошлым, с вечным опасением «как бы чего не вышло». Я держала в руках сложенный вдвое листок из школьной тетрадки с приготовленным заранее текстом. Каждое слово было продуманно. Крупными буквами я написала предупреждение самой себе: "помни, перед тобой враги и не вступай в спор. "

Враги не враги, но именно так я готовила себя к собранию. Я ощущала себя совершенно одинокой. Но я была не одна. В зале присутствовало несколько евреев или, как было принято говорить в Союзе, «лиц еврейской национальности». В Советском Союзе живут русские, армяне, грузины, татары, украинцы и ещё, может быть, сто других народов. Их, естественно, называют своим именем.

Только с евреями не так. Только у евреев специальная привилегия.

В печате, радио и телевидении мы – «лица еврейской национальности». Сознание советского человека полировалось автоматически ассоциировать слово «еврей» со словами «предатель, шпион, враг» - то есть не советский. Слова *лица еврейской национальности * как бы затормаживали ассоциативный процесс и как бы сигнализировали: «этот, о котором идёт речь, ещё не точно «шпион, враг», но (!) некто из этого гнусного рода». А слово еврей – звучало как выстрел из пистолета на стартовой площадке.

В зале было несколько евреев. В своем воображении каждый из них как бы стоял вместо меня, рядом со мной и будет ответственен за каждое произнесенное мною слово, за каждую сделанную мною ошибку или промах. Я хорошо понимала свою ответственность перед ними. Каждого из них администрация уговаривала выступить с осуждением моего поступка. Но найти желающего оказалось не так просто. Под всяческими предлогами евреи отказывались - поистине героический шаг для каждого из них, ибо отказ выступить автоматически ассоциировал их с предательницей Нудель. Даже мои товарищи по урокам иврита не решились придти. Евреи сидели в задних рядах с опущенной головой.

Администрация всё-таки нашла одно «лицо». «Я, лицо еврейской национальности, отрекаюсь от Нудель И.Я. и клеймлю её позором» - зачитал он без запинки. И потом, ещё минут пять, о равенстве, братстве и дружбе всех советских народов. Я смотрела на лица сидящих в зале. На некоторых появилось выражение брезгливого презрения. Как бы глубоко они не ненавидели евреев этот, клеймящий своих соплеменников, сейчас и в их глазах был ничтожеством.Аплодисментов не было.

Много дней и ночей размышляла я над своей речью. Полировала и обдумывала каждую фразу, каждое слово. Мне тоже было страшно. «Я не собираюсь хаять Россию, не собираюсь хаять русский народ. Я родилась в России, прожила сорок лет, и от меня нельзя отделить ни моё детство, ни юность, ни зрелость. Я родилась и выросла здесь, я частица этой земли. Но я частица и другой земли, которая является мечтой моего народа – древнего, мудрого, неистового, с мученической судьбой. Я не буду описывать как нас травили, жгли, искореняли. Я хочу рассказать о другом, о том, как сейчас, подняв голову, мой народ медленно, но верно встаёт в ряд других народов мира. Нас ещё не все хотят признавать, нас ещё не все рады видеть в ряду равных, но мы поднимемся не смотря ни на что. Ибо у нас нет иного пути. Со всех стран мира евреи собираются на свою родину, в свой дом».

Я читала своё заявление не отрывая глаз от текста, не поднимая головы. В зале наступила мёртвая тишина. Абсолютная тишина, даже не было слышно дыхания нескольких сотен людей. «Что произошло?» - спрашиваю я себя, «что произошло?».

Первой опомнилась секретарь партийной организации. «Это заявление написано главарём сионистской организации» - прокричала она, «Нудель не может так написать!» «Ах, вот оно что, мои слова явились для них неожиданностью, более того они вызвали шок!». Я не представляла силу сказанного мной.

Собрание явно не склеивалось, люди молчали, задумавшись над моими словами и мыслями. Секретарь партийной организации начал традиционную партийную речь, обвиняя мировой сионизм и евреев во всех несчастьях человечества. Ободренная своей только что осознанной победой я перебиваю и говорю: «Если меня вызвали для того, чтобы публично оскорблять мой народ, то мне здесь делать нечего».

Из зала начали кричать: «Предательница, гнать их надо отсюда, Гитлер правильно делал, что убивал их». Я поворачиваюсь к директору института: «Я не намерена присутствовать на собрании, где оскорбляют моё национальное достоинство. Могу ли я уйти?».За несколько дней до собрания, я записалась на приём к директору института. Он обрадовался увидев меня, видимо надеялся что я передумала и пришла забрать своё заявление.

«Нет, я не капризная девчонка, мои поступки осознаны, продуманы и более того, выстраданы. Я пришла обсудить как можно провести собрание. У нас есть две возможности: Превратить его в праздник антисемитов, дав им трибуну. Я сразу же уйду с такого собрания. Вы можете провести его не оскорбляя меня, придерживаясь конституции, запрещающей разжигание национальной вражды. Я не буду стоять с опущенной головой и выслушивать бред антисемитов. Если Вы хотите понять мои аргументы, собрание должно быть корректным. Я объясню свой поступок."

Дали вы мне работу, Ида Яковлевна» сказал директор института. Стоя перед залом, набитым возбужденными людьми, я обратилась к директору: «Пожалуйста, объясните мне и всем пристутсвующим, как мы будем работать».

Директор сказал твёрдо: «Мы пришли обсудить личное дело Нудель И.Я. Высказываться только по этому вопросу, хулиганства я не допущу».

Было сказано много слов, обидных и даже заботливых. Несмотря на предупреждение, выкрикивали антисемитские призывы, но превратить это собрание в праздник антисемитизма не удалось. Это была моя победа, огромная победа над собой и над другими. Собрание приняло резолюцию: "если Нудель будет умолять,чтобы её впустили назад, мы никогда не впустим ее в нашу страну. "

Я была совершенно уверена, что умолять их не буду. Я с детства была сыта антисемитизмом и жить не думая о том, что я еврейка, будет огромным счастьем. . Я сформировалась эмоционально, когда читала на московских заборах призывы: «Бей жидов, спасай Россию!». Я сформировалась эмоционально, когда читала письма моего отца, офицера Красной Армии, погибшего защищая Сталинград, что евреям офицерам стреляют в спину их же солдаты. Я окончательно сформировалась когда мои товарищи- студенты обвиняли евреев в шпионаже, вредительстве и имя моего народа было «убийцы в белых халатах». Я стою перед моими судьями и слушаю их нелепости об Израиле и вновь читаю предупреждение самой себе - "не вступай в спор."

Совершенно неожиданно из зала задали нормальный человеческий вопрос: «Есть ли в Израиле профсоюзы?» «Ещё бы, отвечаю я, там же социализм». «Ты клевещешь на социализм» кричат мне в ответ. «Слушайте, говорю я, там 4 процента населения живёт в условиях коммунистического общества». «Собрание закрыто» - говорит председатель, а парторг добавляет:«мы не позволим заниматься здесь пропагандой сионизма».

«Ида, не беги так», за спиной срывающийся голос, «я не могу поспеть за тобой». «Соня, у тебя будут неприятности, если сейчас, на виду у всех, ты будешь идти со мной рядом. Ведь ты не собираешься уезжать». «Как я их ненавижу, если бы ты знала» - отвечает она, «чёрт с ними, на сто рублей я всегда найду себе работу. Мне не хочется оставлять сейчас тебя одну. Я представляю, как тебе тяжело». «Ничего, всё таки я с Кучерявым рассчиталась», отвечаю я, «он не ожидал, что я выдержу испытание с достоинством, он надеялся что я буду просить прощение и плакать». «Говори тише, на нас обращают внимание» - прерывает она меня. Мы едем в вагоне метро. Мне выходить первой. «У тебя есть снотворное?» - спрашивает она. «Зачем? Я не пользуюсь таблетками». «Неужели ты сегодня уснёшь? Я не усну без лекарства», – говорит Соня. «Я усну, не беспокойся. У меня есть два свободных дня.*

Через полтора месяца после подачи документов на выезд в ОВИРе, мне объявили что мой выезд нецелесообразен в виду безопастности страны. На такой поворот судьбы я не рассчитывала.Я не знала тайн и секретов, которые могли бы нанести урон Советскому Союзу. Я не могла понять, что мне говорит работник ОВИРа.

Какие тайны и секреты? сколько глистов бывает в желудке коровы или что Союз отстал от Запада в развитии микробиологии для мирных целей на 100 лет? «Да, отвечает работница ОВИРа, вы секретами не владеете, но вы могли что-то подслушать». Подслушать? В здание института может войти любой человек с улицы и, часто так и делают те,кому срочно надо найти уборную, городских уборных в округе нет. Любой человек с улицы может ходить по коридорам, слушать и подслушивать в своё удовольствие.Даже если кто-то и занят проектированием страшных средств уничтожения людей, никто из них не бегает по коридорам и не кричит: «слушайте, слушайте, какую страшную тайну доверили мне!» Причина отказа надуманна и лжива. *Вы могли что-то подслушать и в интересах государства ваш выезд задерживается» повторяет сотрудница ОВИРа «на какой срок ?»- спрашиваю я тихим голосом.«Возможно 5-6 лет».

«5-6 лет», в ужасе повторяю. Я сижу в небольшой комнате на первом этаже московского Овира. В комнате два стола, за каждым сотрудница в штатской одежде.Напротив стола зарешеченное окно, первый этаж. Решётка! С сегодняшнего дня вся моя жизнь пойдет позади решётки.