Основные мифологемы современного идеологического антисемитизма●2.3. Тривиализация и универсализация Катастрофы
| ← | Характер материала: Исследование |
| Из цикла «Проект "Борьба с интеллектуальным антисемитизмом"». Опубл.: 2013 г.. Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений |
Тривиализация Катастрофы — это попытки представить Холокост как один из многих видов массового убийства людей, не выделяющийся из других зверств и жестокостей, совершенных в долгой истории человечества. Авторы, занимающиеся тривиализацией Холокоста, не отрицают сам факт намеренного убийства нацистами шести миллионов евреев — они отрицают историческую уникальность этого события. Если нацистский геноцид евреев неуникален, то стоит ли так пристально его изучать? Вообще, важное ли это событие? Не перенаправить ли усилия ученых на изучение других видов геноцида? Сомнение в исторической уникальности Шоа влечет и еще один вопрос: Уникальна ли историческая судьба еврейского народа? Или многие народы пережили в своей истории нечто сравнимое, с нацистским Холокостом?
Представление об уникальности Шоа, превращение Шоа в метафору абсолютного зла пришло в западный дискурс, как еврейский, так и нееврейский, не сразу. В последние дни войны и в первое послевоенное десятилетие, когда масштаб нацистского массового уничтожения евреев был известен, Холокост рассматривался в одном ряду с нацистскими акциями против мирного населения других стран — Франции, Югославии, СССР, и т. п., или как часть трагической истории Польши под немецкой оккупацией. Нацистские концлагеря рассматривались как инструмент порабощение Германией народов Европы. Главными, и достойными внимания, жертвами нацистов на Западе (включая в Запад и СССР) считались борцы-антинацисты всех наций, в том числе и немецкие, а уничтожение евреев, большинство из которых не было связано с антинацистской борьбой, выглядело как второстепенный эффект нацистской политики.
Осознание того, что в 1939—1945 годах произошел геноцид целого народа и что это событие не имеет себе равных в истории, пришло в западный дискурс в 1960-ые годы. Именно тогда Шоа стало рассматриваться как важный аспект истории Второй мировой войны, началось его постепенное изучение историками. Одновременно уважительная память о Холокосте стала частью еврейского национального самосознания, частью того, что Джонатан Вучер назвал «гражданская религия евреев». В Израиле и некоторых других странах евреи отмечают День Шоа; евреи стран бывшего СССР и некоторых стран Европы чтят 27 января — день освобождения Аушвица советской армией; для евреев Франции день памяти Холокоста — это 16 июля, день Большой облавы в Париже в 1942 году, когда французская полиция арестовала и передала немцам около 15 000 евреев.
Многие выступающие и пишущие на эту тему находят, что вопрос об исторической уникальности Холокоста — вопрос схоластический, лишенный исторического смысла. Возможно, это и так. Для каждого народа, пережившего попытку его уничтожить, причем попытку «почти удавшуюся», его геноцид — самый важный и, конечно же, уникальный. Каждый геноцид уникален. Холокост уникален своей запланированостью, организацией и промышленным стилем его исполнения (лагеря уничтожения — «фабрики смерти»). Геноцид индейцев Северной Америки уникален по своей тотальности и по огромной территории, на которой он происходил. Турецкий геноцид армян в 1915 году отличается от Холокоста лишь техническими деталями.
Однако для того, чтобы громко заявить о геноциде индейцев в Северной Америке совершенно не нужно умалять и оскорблять память евреев, погибших от рук нацистов. Не нужно обвинять ни историков Холокоста, ни евреев США в том, что североамериканская историография не уделила должного внимания геноциду индейцев, не дала ему оценки. Попытки универсализации Холокоста приобретают антисемитские черты, не только тогда, когда выступающие говорят, как Жан-Мари Ле Пен, о том, что «Холокост — это мелкая деталь в истории Второй мировой войны» или когда они, как Стефан Куртуа, заявляют, что евреи нарочно педалируют нацистский геноцид, чтобы замалчивать геноцид коммунистический. Эти попытки становятся оскорбительными для евреев, как мёртвых, так и ныне живущих, тогда, когда демагоги профанируют Холокост, сравнивая его со всеми теми явлениями в современном мире, которые им не нравятся (сравнение преследования «сексуальных меньшинств» с Холокостом; выражение «Холокост абортов»; и т. п.). Наконец, еще в большей степени тривиализация Шоа приобретает антисемитские мотивы, когда она смыкается с оправданием Шоа.
Основные мифы, используемые в попытках тривиализации Холокоста:
Шоа — один из многих видов геноцида (наряду с геноцидом индейцев Северной Америки, работорговлей, геноцидом ассирийцев и армян в 20 веке, «автогеноцидом» Красных Кхмеров в Камбодже, геноцидом в Руанде, и т. п.).
Шоа по жестокости и по числу жертв уступает геноцидальным акциям коммунистических режимов, в частности, сталинского режима (тезис Стефана Куртуа). Вариант этого мифа: Шоа — ответ на сталинизм и подражание ему (тезис Эрнста Нольте).
Теория «двойного геноцида» в странах Балтии и Польше. Многие литовцы и латыши убеждены в том, что в 1940—1942 годах в их странах имело место два геноцида — сначала еврейский геноцид литовцев и латышей, сопровождавший советизацию этих стран с июня 1940 по июнь 1941 года; а потом литовский и латышский геноцид евреев — в отместку. В Польше немало людей убеждено, что в 1945—1947 годах евреи отомстили полякам за многолетний польский антисемитизм, когда они руководили новым коммунистическим Управлением безопасности.
Союзники также совершили акты Холокоста по отношению к немцам и японцам: Хиросима и Нагасаки, стратегические бомбардировки Германии, выселение немцев из восточной Германии и Чехословакии — тот же Холокост
Для нацистов евреи не были главным, или, по крайней мере, единственным расовым врагом; геноцид славян (поляков, сербов, белорусов, русских, и т. п.) по масштабам превосходил Холокост.
2.3. Различные формы тривиализации Шоа
2.3.1. Шоа — один из многих видов геноцида
Массовые убийства, попытки уничтожения целых народов сопровождали всю историю человечества. К примеру, много раз становилась ареной геноцида земля Европы. Мы можем только догадываться, сколько бриттов погибло при англосаксонском завоевании Британии в 5-6 веках; сколько италийцев убили лангобарды при своём нашествии на Италию в 6 веке. Во время крестового похода против еретиков-альбигойцев в 13 веке было уничтожено почти всё население Южной Франции — около миллиона человек. Во время Тридцатилетней войны 1618—1648 годов население Германии уменьшилось втрое.
При завоевании и колонизации Америки с конца 15 до середины 19 века были убиты миллионы индейцев — сначала испанцами, потом англичанами, а позже суверенными нациями Америки — американцами США, аргентинцами, бразильцами. Миллионы рабов, как белых, так и чернокожих, погибли в результате работорговли и эксплуатации рабского труда, распространенных на четырех континентах. Во время Первой мировой войны турки убили полтора миллиона христиан — армян и ассирийцев, живших на востоке Османской империи. В 1933 году геноцид ассирийцев продолжился — на этот раз в независимом Ираке. «Голодомор» 1932—1933 года, унесший только в одной Украине не менее 3 миллионов человек, многие историки рассматривают как пример геноцида. Во время Второй мировой войны нацисты занимались систематическим уничтожением цыган. После Второй мировой войны человечество было свидетелем геноцида народа ибо в «Биафре» (юго-восточной Нигерии), «автогеноцида» Красных Кхмеров в Камбодже, геноцидов в Руанде и суданской провинции Дарфур, и т. п.
Уникален ли Холокост — нацистский геноцид евреев? Или это один из многих примеров попыток уничтожения целых народов?
Многие историки, и в первую очередь, конечно, историки еврейские склонны считать, что Холокост — исторически уникальное событие. Разные историки подчеркивают разные аспекты уникальности Шоа. Холокост уникален прежде всего замыслом его исполнителей: никогда прежде государство, осуществляющее геноцид, не старалось с такой аккуратностью уничтожить всех и каждого представителя обреченного народа на подвластной ему территории. Уникален он и «промышленным» методом массового убийства: для уничтожения людей нацисты изобрели газовые грузовики и газовые камеры, создали части СС, занимающиеся уничтожением евреев. Далее, уникален Холокост и масштабом: шесть миллионов убитых всего за пять лет, 1940—1945. Люси Давидович отмечает как главную его черту, что было уничтожено две трети всех евреев Европы, причем это были как раз евреи — носители национальной еврейской культуры, национального начала. Многие другие историки, однако, отрицают уникальность нацистского геноцида евреев и находят много общих черт между Холокостом и турецким геноцидом армян и ассирийцев, геноцидом в Руанде, и т. п. А выражение «холокост американских индейцев» уже принято на вооружение историками и журналистами.
Спор об уникальности Шоа был бы чисто схоластическим, если бы в нем в 1990-ые годы не проявились политические обертона; и если бы в этом споре постепенно не зазвучали бы антисемитские нотки. Ещё в публицистике 1970-1980-ых годов появился тезис о том, что Израиль использует тезис об уникальности Шоа как «индульгенцию», снимающую с него ответственность за репрессивную политику в арабской Палестине. Позже, на волне индейского возрождения в обеих Америках, зазвучал и другой мотив: величайший в истории геноцид — это уничтожение белыми колонистами коренного населения Америк, и евреи, педалируя через СМИ и литературу свой Холокост, отвлекают внимание мирового общественного мнения от этого величайшего преступления. За индейскими националистами, особенно активными в этом направлении в США, последовали афроамериканцы, заявившие, что в ходе европе йской работорговли с 15 по 19 века погибло 100 миллионов африканцев.
Два автора, широко известных своими усилиями привлечь общественное мнение к геноциду индейцев на территории США в 17-19 веках — историк Давид Стэннард и политический активист Уорд Чёрчилл, в своих статьях и выступлениях проводят параллели между геноцидом индейцев и Холокостом. Стэннард оценивает число индейцев, погибших при европейской колонизации Америки как 50-100 миллионов человек, или 90-95 % индейского населения Америки. Такая оценка даёт ему, равно как и Чёрчиллу, моральное право утверждать, что геноцид коренных американцев как историческая катастрофа превосходит Холокост. Оба, и Стэннард, и Чёрчилл считают, что в США слишком большое внимание уделяется Холокосту и слишком малое — уничтожению коренных жителей Америки. Истеблишмент США, считают они, специально поддерживает культ памяти Шоа, чтобы пользуясь им, как дымовой завесой, замалчивать свой собственный геноцид — геноцид индейцев. Американцы, пишет в своей книге «American Holocaust» (1992) Дэвид Стэннард, делят жертвы на «стоящие» и «нестоящие». Они с лёгкостью признают преступления нацистов против евреев, но «поворачиваются спиной к гораздо более массовому геноциду, который они в течение четырех ужасающих столетий совершали против „нестоящих“ туземцев Америки»; тезис об уникальности Холокоста даёт им повод к этому.
Всё это было бы неплохо, и даже, может быть, справедливо, если бы к этому у Стэннарда и Чёрчилла не добавлялось бы нечто иное. Прежде всего, выступая против тезиса об уникальности Шоа, они приравнивают его к негационизму: «эксклюзивисты» (слово, придуманное Чёрчиллом для обозначения историков, поддерживающих этот тезис) якобы отрицают все остальные геноциды и выступают как в расисты. Чёрчилл даже считает, что они опаснее неонацистских ревизионистов, ибо неонаци отрицают только один геноцид, тогда как эксклюзивисты — все, кроме одного, геноцида евреев. Далее, в том, что белая Америка замалчивает геноцид коренных американцев виноваты в первую очередь евреи. Стэннард пишет:
«Преднамеренное поддержание общественного незнания об ужасах расизма и геноцида по отношению к коренным народам, совершенного в прошлом и совершающегося сейчас многими нациями Западного полушария, включая США … сознательно поддерживается, поощряется и легитимизируется действиями защитников еврейской уникальности, [чьи] претензии на уникальность для своего собственного народа… синонимичны… отрицанию того, что пережили другие».
Из-за чего еще, как не из-за этого, продолжает он, в 1992 году, во время празднования 500-летия открытия Америки, белые американцы полностью игнорировали жертвы геноцида, понесенные туземцами Америки, а в 1995 году, отмечая пятидесятилетие окончания Второй мировой войны, они отметили еврейские жертвы?
Стэннард, и ещё в большей степени Чёрчилл, обвиняют еврейских авторов — сторонников тезиса об исторической уникальности Шоа в расизме. Евреи замалчивают не только геноцид индейцев, но также нацистский геноцид цыган и славян; в угоду хорошим отношениям с Турцией, официальный Израиль отрицает геноцид армян. Тезис об уникальности еврейской трагедии, пишет Стэннард, используется в политических целях, он оправдывает территориальное расширение Израиля и изгнание палестинцев со своих земель; сегодня этот тезис играет ту же роль, которую в прошлом играл тезис о богоизбранности евреев.
Заслуги Стэннарда и Чёрчилла в привлечении общественного мнения США к истории геноцида индейцев велики, и можно было бы даже закрыть глаза на экстремистские высказывания Чёрчилла. Они заслуживают положительной оценки, так же как и усилия афроамериканских историков и публицистов с целью заставить белую Америку покаяться за работорговлю и эксплуатацию труда негров. Однако, на словесную агрессию против евреев и на попытку принизить значение Шоа, затеянные «индейскими» (что касается Уорда Чёрчилла, то он и в самом деле на одну четверть индеец) и афроамериканскими авторами, следует ответить.
Прежде всего, авторы, пытающиеся доказать, что нацистский геноцид евреев, Шоа бледнеет по сравнению с другими геноцидами Нового времени, неправы фактически. Утверждения афроамериканских националистов о том, что белые работорговцы будто бы вывезли из Тропической Африки с 1450 по 1900 годы 100 000 000 человек, и что большинство из вывезенных африканцев погибло либо во время плавания через Атлантический океан на невольничьих кораблях, либо от непосильного труда и дурного обращения в Америке, не поддерживаются большинством историков. Число африканцев, вывезенных белыми работорговцами на острова Атлантического океана и в Америку, оценивается как 12,5-13 миллионов человек; доля погибших при пересечении океана составляет 10-11 %. Доля погибших от непосильного труда в Америках зависела от региона: в Бразилии она была больше, в английских колониях в Северной Америке — меньше, однако и там, и там погибшие не составили большинства прибывших невольников. Кстати, условия ранней Америки были губительны и для белых: из пуритан, прибывших в «Новую Англию» в 17 веке, от болезней, голода и в войнах с индейцами умерло три четверти.
История геноцида коренного населения Америки гораздо сложнее, чем ее изображают радикальные публицисты. Вероятно, можно согласиться со Стэннардом и Чёрчиллом, что на территории будущих США в начале 17 века проживал не один миллион индейцев (как это можно прочесть в старой литературе), а 12 миллионов. Значительная часть из них погибла в войнах с английскими и прочими (голландскими, шведскими, и т. д.) колонистами. Но немалая часть погибла и в междоусобных войнах (часть из которых была, несомненно, спровоцирована колонистами). И войны, устроенные белыми, и междоусобные войны между индейскими племенами сопровождались массовым уничтожением невоюющего индейского населения, включая женщин и детей. В целом, уничтожение индейцев на территории США в 18-19 веках более всего походит на Шоа — американские колонисты во многих местах стремились избавиться от мешающего колонизации индейского населения, то есть геноцид индейцев здесь был, как и у немецких нацистов, сознательным, намеренным.
Значительная часть индейцев на территории будущих США и Бразилии, а в центральной Мексике — большинство коренного населения, погибло не вследствие войн и массовых убийств и не от непосильного труда, а от болезней, занесенных белыми. Зная об этом, Стэннард пишет, что — точно так же — значительная часть евреев погибла в гетто от болезней. Сравнение смертей от болезней в гетто и смертей от болезней в Мексике или в английских колониях в Америке неуместно. Нацисты сознательно создавали в гетто условия, ведущие к распространению убийственных болезней, то есть умершие в гетто были намеренно убиты нацистами; тогда как многие индейцы в Мексике заболели от простого контакта с белыми, без всякого намерения белых их заразить.
Многие замечания Стэннарда и Чёрчилла справедливы. Да, политиканы часто используют память Холокоста в своих политических интересах. Да, правительство Израиля, старавшееся до недавнего времени сохранить хорошие отношения с Турцией, не признавало геноцида армян (так же как его не признавали и США, и многие другие государства — «realpolitik»!). Однако отождествление тезиса об уникальности Шоа с отрицанием всех остальных геноцидов неверно. Израильский историк Йехуда Бауэр — один из наиболее последовательных сторонников тезиса об исторической уникальности Шоа, не отрицает и не отрицал, что геноцид был уделом и многих других народов. В своей статье на эту тему в 1980 году он писал: «[Т]ермин „геноцид“ применим … к тому что американцы сделали с коренными американцами, и к попыткам нацистов уничтожить поляков и чехов…»; Й. Бауэр постоянно участвует в конференциях и форумах, посвященных турецкому геноциду армян. Эли Визель, несомненно «уникалист», выступал с протестом против геноцида индейцев аче в Парагвае в 1970-ые.
Главная ошибка Стэннарда, Чёрчилла и многих других авторов подобного рода иная. Повышенное внимание историков к нацистскому геноциду евреев не заслонило других геноцидов, не отвлекло от них внимание, как утверждают они, а напротив, заставило историков заняться изучением и других случаев геноцида. Евреи здесь показали пример, подхваченный другими этническими группами, пережившими геноцид. Интерес общественного мнения на Западе к турецкому геноциду армян — явление производное от интереса к Шоа; и можно смело утверждать, что плеяда цыганских историков, изучающих «порраймос» (термин Айена Хэнкока, обозначающий нацистский геноцид цыган) не поднялась бы, если бы не вышли монографии Рауля Хилберга и Люси Давидович о Холокосте; между прочим, первую книгу о нацистском геноциде цыган выпустила в 1968 году еврейка, уроженка местечка Юратишки в Белоруссии Мирьям Нович — Miriam Novitch, Le Genocide des Tziganes sous le Regime Nazi.
Всё вышесказанное не отменяет того факта, что Холокост имеет свои уникальные черты, выделяющие его из других видов геноцида. Равно как и все остальные геноциды в истории уникальны. И все они заслуживают пристального внимания историков.
2.3.2. Шоа по жестокости и по числу жертв уступает геноцидальным акциям коммунистических режимов.
В 1997 году во Франции вышла в свет «Чёрная книга коммунизма» — сборник из пяти эссе под редакцией Стефана Куртуа и предваряемых его же пространным предисловием. Всё вместе выстраивается в историю коммунизма — как политического движения 20 века, так и репрессивной политической системы, воцарившейся в ряде стран. Центральная идея составителя книги, Стефана Куртуа: коммунизм — преступление. Коммунизм и нацизм — две системы лишь незначительно отличающиеся друг от друга, ибо нету принципиального отличия между массовым убийством по расово-территориальному принципу и массовым убийством по классовому принципу. Куртуа, однако, идет и дальше: коммунизм, по его мнению, даже более преступен, чем нацизм, ибо коммунистические режимы убили «приблизительно 100 миллионов человек, тогда как у нацистов приблизительно 25 миллионов жертв». Куртуа утверждает также, что свои методы массового уничтожения нацисты позаимствовали у Советов. И конечно же, Куртуа не обходит молчанием и Холокост: Шоа, считает он, по жестокости и по числу жертв уступает геноцидальным акциям коммунистических режимов, в частности, сталинского режима. Куртуа пишет в своём предисловии:
«[…К]лассовый геноцид смыкается с геноцидом расовым: голодная смерть детей украинского кулака, жертв сталинского режима, „тянет на весах“ столько же, сколько голодная смерть еврейского ребенка в гетто Варшавы, жертвы режима нацистского. […О]ткуда это „академическое“ молчание о катастрофе, охватывавшей на протяжении восьми десятков лет треть человечества на четырех континентах? … Неужели все дело в нашей неспособности их понять? Или, может быть, стоит говорить о намеренном отказе от знания, о боязни проникнуть в суть?» (C. 48-49, цитируется по русскому переводу).
В то время, как о нацистском геноциде евреев знают все, говорит Куртуа, о много более значительном геноциде, устроенном коммунистами, не знает никто, он намеренно замалчивается, и причина этому — культ памяти о Холокосте, созданный и поддерживаемый во всём мире евреями.
«… В отличие от евреев, о трагедии которых не давало забыть мировое еврейство, жертвы коммунизма и их близкие долгое время были лишены права на живую память, на поминальную молитву, на возмещение потерь — всё это было запрещено. ……… После 1945 года геноцид еврейского народа казался парадигмой новейшего варварства, заняв все обозримое поле массового террора в XX веке…. Коммунисты, отрицая на первых порах специфику нацистских преследований евреев, быстро сообразили, какую выгоду они могут извлечь из признания этой специфики для регулярного реанимирования антифашизма…. В более поздние времена, подчеркивая „единичность“ геноцида евреев и сосредотачивая внимание на исключительности этих зверств, они препятствовали распознаванию явлений того же порядка в коммунистическом мире. Да и можно ли было вообразить, чтобы те, кто своей победой в войне способствовали крушению человеконенавистнической системы, сами действовали теми же методами? Наиболее распространенной реакцией на постановку подобного вопроса был отказ вообще рассматривать такой парадокс» (С. 50-51).
Для начала нам следует уличить Куртуа в искажении, причем повидимому, намеренном. Он не может не знать, что главные коммунисты — правящая партия Советского Союза — никогда не «подчеркивали единичность геноцида евреев» и не «сосредотачивали внимание на исключительности» нацистских зверств против евреев. Евреи в советской историографии почти что не существовали, и когда советские авторы писали об «исключительности нацистских зверств», то они имели в виду зверства против славянских народов СССР.
Важнее отметить, как Куртуа подсчитывает число жертв коммунизма. Наибольшее количество таких жертв, по его подсчётам, оставила Китайская Народная Республика, преимущественно в эпоху правления Мао Цзедуна, но также и после него: 65 миллионов убитых; на втором месте СССР с 20 миллионов убитых; третье и четвертое места делят Северная Корея и Камбоджа, у них по 2 миллиона убитых; на этом можно остановиться. Общее число убитых приближается к отметке в сто миллионов, и это то магическое круглое число, к которому Куртуа хотелось прийти.
Оценка 65 миллионов жертв КНР, взятая Куртуа — это самая высокая из существующих оценок числа жертв маоизма. Поскольку мы пока не в состоянии решить, какая из существующих оценок точнее, можно взять и эту. В любом случае, примерно две трети погибших в Китае при Мао и его преемниках — это жертвы Большого Скачка 1958—1961 годов, то есть умершие от голода; большинство остальных (вероятно, около 20 миллионов) — жертвы «трудовых» лагерей. Значительная часть жертв в СССР — это также умершие от голода в 1930—1933 годах, в 1947 году и т. д. Почти все жертвы северокорейского коммунизма — также умершие от голода. Итак, большинство жертв коммунизма, о которых говорит Куртуа — жертвы экономическких экспериментов коммунистов, ошибочных решений, принятых коммунистическими вождями, и т. п., а не их намерения устранить какую-то группу населения в подвластной им стране. Интересно, что главное, в чём Жан-Луи Марголен, автор раздела «Чёрной книги», посвященной Китаю, обвиняет Мао Цзедуна — это в нежелании признать свои ошибки и в стремлении скрыть их любой ценой. Жертвы политических репрессий, «чисток» в социалистических странах — лишь вторая и гораздо меньшая доля погибших. Голодомор в Украине и Казахстане, Большой Скачок в Китае, северокорейский голод 1990-ых годов были результатом головотяпства, а не операциями по истреблению народов соответствующих стран или какой-то их части — в отличие от геноцида, устроенного нацистами.
Если Куртуа пытается доказать, что массовые убийства, повсеместно устроенные коммунистами, превосходят по количеству жертв нацистский геноцид евреев и поэтому являются большим преступлением, чем Холокост, то немецкий историк Эрнст Нольте считает, что Холокост — реакция на сталинизм, а его методы — подражание методам сталинских репрессий. Тезис Э. Нольте содержит в себе как элементы тривиализации Холокоста, так и элементы его оправдания. Ибо с одной стороны, Нольте считал всё зло, совершенное нацистами (включая геноцид евреев) неуникальным, имеющим близкие исторические аналогии; с другой стороны, считая, что большевизм был в значительной мере «еврейским предприятием», он полагал, что у нацистов, боявшихся большевизма и потенциальной большевистской экспансии, были некоторые основания преследовать евреев; то есть, логика в антиеврейской политике нацистов была. Корни Холокоста лежат не в немецком антисемитизме, утверждал Нольте, а скорее в большевистской революции; таким образом, ответственность за Холокост ложится не на немецкий народ, а на Советский Союз.
Статья Э. Нольте во «Франкфуртер альгемайне цайтунг» в июне 1986 года, озаглавленная «Прошлое, которое не хочет проходить», излагала взгляды немецкого историка. Нольте утверждал, что нету разницы, между массовым убийством на расовой основе, которое проводили нацисты, и массовым убийством на классовой основе, проводимым сталинистами в СССР. Не нацисты придумали концентрационные лагеря: советские лагеря появились раньше, чем лагеря в Германии и на оккупированных ею территориях, и нацисты учились у большевиков; более того, немецкие лагеря смерти были гуманнее, чем советские. Далее, нацизм, как и итальянский фашизм, был защитной реакцией против коммунистической угрозы. Немецкий народ поддержал нацистов и привёл их к власти из страха перед большевизмом, и в конечном счёте ответственность за нацизм, а значит, и за нацистский геноцид, несут большевики: не было бы русской революции — не было бы и нацизма; не будь Сталина — не было бы и Гитлера. В предисловии к английскому изданию своей статьи, Нольте писал: «Аушвиц… в конечном счёте был подготовлен массовым убийством, сопровождавшим русскую революцию… так называемое уничтожение евреев во времена Третьего рейха было реакцией и испорченной копией/дурным подражанием, а не первым, оригинальным действием такого рода».
Статья Нольте вызвала дискуссию, получившую в Германии название «спор историков» (Historikerstreit). Против Нольте выступил знаменитый историк и философ Юрген Хабермас и другие историки. Однако у Нольте нашлись и единомышленники. Так, его поддержали многие советологи, в частности, Роберт Конквест. В августе того же года консервативный немецкий историк Иоахим Фест выступил во «Франкфуртер альгемайне» со статьёй в поддержку Нольте. Фест полностью поддержал утверждение Нольте о том, что в преступлениях нацистов не было ничего исторически уникального; автогеноцид Красных Кхмеров в 1975—1979 годах, унесший в Камбодже без малого два миллиона жизней, ничем не уступает им. Фест обвинил Хабермаса в расизме: утверждение последнего о том, что преступления нацистов более тяжки, чем преступления Красных Кхмеров потому, что Германия высокоразвитая страна, а Камбоджа бедная и отсталая, суть не что иное как расизм. Массовые «ликвидации» путём выстрела в затылок, практиковавшиеся во времена Красного Террора в России, отличаются от газовых камер только техникой убийства. Гитлер и сам нередко говорил, что он учится у своих левых революционных противников. Однако Фест признавал, что Гитлер превзошёл предшествовавших ему левых: «…[О]н не просто копировал их. Полный решимости быть радикальнее своих самых заклятых врагов, он ещё и превзошёл их».
Критики Нольте и Феста (Хабермас, Эберхард Еккель, Ганс Моммзен и др.) указывали на то, что фашистская и нацистская идеология начали складываться ещё до того, как большевистский террор и сталинские лагеря получили широкую известность; политический антисемитизм, замешанный на расизме возник в 1880-ые годы, когда никаких большевиков ещё не было. К моменту, когда Мюнхен стал столицей Баварской советской республики, Гитлер был уже законченным расистом-антисемитом. Чудовищность нацистского Холокоста состоит не в том, что наци использовали газовые камеры, тогда как Красные Кхмеры нет, а в том, что убийство шести миллионов евреев было запланированной акцией, и историки функционалистской школы не согласны с историками интенционалистской школы только в том, когда такой план был составлен — до войны или уже в ходе её.
2.3.3. Теория «двойного геноцида» в странах Балтии и Польше.
Многие литовцы и латыши убеждены в том, что в 1940—1942 годах в их странах имело место два геноцида — сначала еврейский геноцид литовцев и латышей, сопровождавший советизацию этих стран с июня 1940 по июнь 1941 года; а потом литовский и латышский геноцид евреев — в отместку. В Польше также немало людей убеждено, что в 1945—1947 годах евреи отомстили полякам за многолетний польский антисемитизм, когда они руководили новым коммунистическим Управлением безопасности.
Аннексия стран Балтии Советским Союзом в 1940 году означала не просто потерю этими странами независимости. Последовавшие за вступлением советских войск в эти страны 15 июня 1940 г. «социалистические преобразования» повлекли за собой развал экономики и падение покупательной способности населения, подавление старых политических партий и аресты их членов. Однако самым страшным испытанием были репрессии НКВД и массовые депортации местного населения (в том числе и евреев) в восточные районы СССР; последняя такая депортация в странах Балтии прошла 14-21 июня 1941 г., и из Литвы Советы вывезли 35 000 человек, более 1 % населения страны, а из Латвии 15 000.
В период советской оккупации 1940—1941 годов, а также во время последовавшей немецкой оккупации многие литовцы и латыши были убеждены, что советизацию Литвы и Латвии провели евреи. Кровавые погромы, прокатившиеся по Литве летом 1941 года (только в Каунасе погромщики-литовцы в конце июня убили более 3 500 евреев) были в представлении многих литовцев «местью евреям» за советизацию. Когда во время погрома в городе Тяльшай в Литве 25 июня 1941 года евреи обратились за помощью к епископу Стаугайтису, епископ ответил: «Это вам за то, что вы привели в Литву большевиков».
Евреи и в самом деле ещё с довоенных времен были широко представлены в коммунистических организациях Литвы и Латвии. Так, к концу 1930-ых гг. евреи составляли около половины из 2 000 членов коммунистической партии Литвы и 1 000 членов Комсомола. В период советизации Латвии и Литвы многие евреи пошли работать в советские учреждения, включая НКВД. Евреи, казалось, были единственной группой населения стран Балтии, которая с удовлетворением восприняла потерю этими странами независимости.
Всё же, главное обвинение, на котором держится теория «двойного геноцида» в Литве и Латвии — это активное участие евреев в политических репрессиях и депортациях. Якобы карательные органы НКВД в Балтии состояли преимущественно из евреев, поэтому депортации литовцев и латышей перед вторжением Германии, а также после окончания войны — это не акция советского режима, а еврейский геноцид прибалтийских народов. Масштабы геноцида сравнимы: в Латвии во время немецкой оккупации погибло около 65 000-70 000 евреев; депортировано в июне 1941 года 15 000 латышей и в 1946 году ещё 60 000 латышей (проверить цифру); таким образом, латышей погибло даже несколько больше, чем евреев.
В карательных органах НКВД в Балтии в 1940—1941 году действительно служило непропорционально много евреев; особенно много их было в Литве. В литовской провинции нередко аресты и депортации проводили оперативники-евреи. Следователи Розовский, Тодес, Славин, Финкельштейн, Блох, Яцовский, Дембо, Арон Грейс — отнюдь не миф. Однако представление о том, что органы НКВД в Литве держались на евреях — преувеличено: их костяком, конечно же, были русские, въехавшие в Литву из СССР в его старых границах, а также литовцы-«репатрианты» из России и Белоруссии. Вот как выглядела верхушка НКВД на начало 1941 года (евреи отмечены): нарком внутренних дел и госбезопасности: Гудайтис-Гузявичюс (литовец-репатриант из СССР), заместители — Гладков, Баранаускас, Быков; начальники отделов: Баронас, Гайлявичюс, Крастингас, Мильвидас, Маураускас, Разаускас (в русском произношении Розовский; еврей), Славинас (Славин; еврей), Шварцман (русский!), Тауринскас, Тодесас (Тодес; крещёный еврей), Вильджюнас, Вилимас, Жданавичюс. В начале 1941 года начались «чистка» и литуанизация партии, а заодно и НКВД: в органы, как и в партию, пришло много молодых литовцев — местных уроженцев. Однако миф о «еврейском НКВД» продолжал держаться по всей Балтии.
Массовые погромы в Литве летом 1941 года, с приходом немцев, (в них приняло участие около 25 000 литовцев), массовая добровольная вербовка латышей в расстрельные команды вроде команды Арайса в Риге или команды Вагуланса в Елгаве часто изображаются как акт мести евреям советизацию Литвы и Латвии, а также за депортацию в середине июня 1941 года. Это не так: первыми жертвами погромщиков в Литве стали вовсе не евреи-НКВДисты (они бежали), а религиозные евреи, одетые в традиционную одежду. Так, во время погрома в Каунасе 25 июня 1941 года первыми были убиты преподаватели знаменитой йешивы Слободка. В городке Тяльшай 24 июня 1941 года советские власти, прежде чем бежать из города, расстреляли в лесу Райняй 78 политзаключённых тюрьмы НКВД; с приходом немцев литовские активисты решили устроить акт мести за это «коммунистическим евреям». Жертвами мести опять стали не «чекисты», а традиционные евреи: после перезахоронения жертв леса Райняй на католическом кладбище «активисты» расстреляли преподавателей и студентов местной йешивы «Тельш». Повсеместно погромы сопровождались осквернением свитков Торы, уничтожением еврейской религиозной литературы, разрушением синагог — всего того, что не имело никакого отношения к советизации Балтии.
Литовские погромы и латышские массовые расстрелы евреев летом 1941 года никак не походят на акт мести. Они и не являются местью, ибо не евреи, а советский режим проводил советизацию аннексированных стран. Остаётся, однако, ещё один ключевой вопрос: можно ли рассматривать советские кампании 1940—1941 года, а также 1944—1953 годов против литовского и латышского народов как геноцид?
Потери населения в странах Балтии в эти годы огромны. Советский режим депортировал из Литвы до немецкого вторжения 35 000 человек, и после войны — 120 000 человек (не все депортированные были этнические литовцы. 140 000 литовцев, по разным причинам, были арестованы и попали в тюрьмы и лагеря ГУЛага. Более 20 000 литовцев было убито в 1944—1953 годах в ходе подавления антисоветского партизанского движения в стране. Таким образом, жертвами репрессий оказалось более 300 000 человек, около 10 % населения страны. Однако не все эти потери оказались невосполнимыми: после 1953 года многие депортированные и сосланные в лагеря вернулись в Литву. Аналогичные людские потери Латвии составили 140 000 депортированных и арестованных и 20 000 убитых при подавлении антисоветского вооруженного сопротивления 1944—1956 годов, так как репрессировано было 8 % населения. Как и в случае Литвы, после 1956 года многие депортированные и арестованные вернулись в Латвию. Потери еврейского населения в обеих странах хотя меньше в абсолютных цифрах, но больше в относительных. В Литве было уничтожено 95 % евреев страны и беженцев, оказавшихся в ней — почти 250 000 человек (с Вильнюсской областью, отошедшей к Литве от Польши). В Латвии в 1941—1944 годах погибло 85 % евреев страны, около 70 000 человек.
Можно ли называть геноцидом то, что произошло в странах Балтии в 1944—1953 годах? Возможно, что если бы Сталин не умер в 1953 году, или если бы его преемники продолжили его политику, то из стран Балтии постепенно были бы депортированы все или почти все литовцы, латыши и эстонцы; их судьба, таким образом, оказалось бы такой же, как и судьба евреев Балтии. Этого, однако, не произошло, и говорить о геноциде балтов аналогичном турецкому геноциду армян или нацистскому геноциду евреев мы не можем.
2.3.4. Универсализация Шоа: представление о том, что все народы Восточной Европы в равной мере были жертвами нацистского геноцида.
Это явление характерно для Восточной Европы.
В 1960-ые годы, когда в Европе общественная память о Второй мировой войне начала переключаться с военной героики на страдания и жертвы мирного населения, когда начали подчёркивать, что руководящим принципом нацистов был расизм, в общественном дискурсе не было принято выделять евреев, как главную жертву гитлеровской Германии. Господствующим было представление о том, что все негерманские народы Европы в равной мере были жертвами нацистского геноцида. Это представление, в частности, отразилось на экспозиции музеев в бывших концентрационных лагерях: в Бухенвальде, в Освенциме и т. д.
Универсализация Холокоста принимала различные формы в разных восточно-европейских странах. В послевоенной Польше принято было говорить о нацистской кампании по уничтожению народа Польши, частью которого были евреи. В дискурсе СССР держалась идеологема о том, что главным объектом ненависти и расовым врагом нацистов были не евреи, а славяне — русские, украинцы, белорусы, но также, во вторую очередь, поляки и сербы. В подтверждение концепции о том, что судьба всех народов Восточной Европы, включая евреев, была одинакова, приводилось два аргумента: большое количество поляков, белорусов, украинцев, убитых нацистами — эти количества действительно были сравнимы с числом убитых в Восточной Европе евреев; и существование у нацистского руководства Генерального плана «Ост», согласно которому нацисты намеревались, в ходе войны и после неё, уменьшить славянское и балтийское население Восточной Европы (Польши, Прибалтики и СССР) на 40-50 миллионов человек.
В настоящее время эта тендеция возвращается в восточноевропейский дискурс. Так, в Белоруссии в настоящее время словом «Холокост» принято называть массовое убийство нацистами как евреев, так и белорусов.
Количество славян, уничтоженных немецкими нацистами и их пособниками действительно огромно. Во Второй мировой войне было убито три миллиона неевреев-жителей довоенной Польши (поляков, украинцев, белорусов), и большинство из них убито нацистами. Население Югославии за четыре года войны на ее территории уменьшилось на миллион человек — и далеко не все погибшие были солдатами или партизанами. Число этнических украинцев-гражанских лиц, погибших под немецкой оккупацией оценивается в три миллиона; оценки небоевых потерь этнических белорусов варьируют от неполного миллиона до полутора миллионов.
Для того, чтобы сравнивать массовое уничтожение нацистами славян с Холокостом, надо сравнить два аспекта: (а) планы и намерения нацистов и их пособников касательно тех или иных славянских народов; (б) количества убитых и обстоятельства их гибели.
Нацисты планировали уменьшить славянское население стран Восточной Европы с тем, чтобы подготовить их территорию для немецкой колонизации. Так, нацисты собирались ликвидировать польское государство, уничтожить польскую политическую и интеллектуальную элиту, а остальное польское население — выселить на «восток» (большинство) или онемечить (меньшинство). Генеральный план «Ост» предполагал уменьшить население тех территорий СССР, которые интересовали нацистов как будущая «целина» на 40-50 миллионов человек. Нацистское руководство рассчитывало, что значительная часть славянского населения просто вымрет в ходе исполнения этих планов — от голода, непосильного труда, болезней, или вследствие жестоких наказаний за мельчайшие проступки. Основным способом «чистки» завоёванных территорий в нацистских планах выступало выселение поляков, русских, украинцев, и т. д., а не их планомерное массовое уничтожение. Этим нацистское «окончание многовековой борьбы между германством и славянством» отличалось от «окончательного решения еврейского вопроса»: евреи должны были быть физически уничтожены, то есть убиты, все до одного и самым скорейшим образом. При всей жестокости нацистской политики по отношению к славянам, лучшим способом спасения для еврея под немецкой оккупацией было выдавать себя за поляка, белоруса, и т. п.
Большинство поляков, белорусов, украинцев под нацистской оккупацией погибло: от голода; в наказание за поддержку партизан; в результате репрессий за мелкие нарушения (например, за непоставку сельскохозяйственной продукции, за самовольный забой скота, и т. п.); на принудительных работах, особенно в рабочих лагерях; были убиты как заложники. Суммарное количество славян, погибших во Второй мировой войне превосходит число евреев-жертв Холокоста (славяне, однако, не составляют единого народа, допустимо ли такое сравнение?), однако большинство поляков, белорусов, украинцев пережило немецкую оккупацию. У нацистов не было плана немедленного и тотального уничтожения всех славян — а в отношении евреев такой план был.
Особым случаем является уничтожение сербов в «Независной државе хрватской». В этом марионеточном государстве, выкроенном нацистами из довоенной Югославии, хорватские усташи (фашисты) устроили «этническую чистку»: они убили около полумиллиона сербов, четверть миллиона сербов выселили за пределы Хорватии (вместе с Боснией) и 200 000 насильственно обратили в католицизм. Геноцид сербов в «независимой» Хорватии более всего напоминает нацистский геноцид евреев. Однако и тут есть два отличия: операция по «решению сербского вопроса» происходила только на территории хорвато-боснийского «государства», сербы Сербии усташей не интересовали; и кроме того, усташи не возражали против перехода сербов в католицизм (что спасало поменявшему конфессию жизнь) — для евреев в государстве усташей такой возможности не предоставлялось.
2.3.5. Страны антигитлеровской коалиции также совершили акты Холокоста по отношению к немцам и японцам.
Часть авторов-ревизионистов, не отрицая Холокоста и не подвергая сомнению его масштаб, утверждает, тем не менее, что страны антигитлеровской коалиции — Великобритания, СССР, США также совершили акты Холокоста по отношению к немцам и японцам: атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки американцами, стратегические бомбардировки Германии в 1941—1945 годах, совершенные британской и американской авиацией, выселение немцев из восточной Германии поляками и советскими оккупационными властями, а также из Чехословакии её послевоенными властями — тот же Холокост. Разве нельзя сравнить 35 000 немцев убитых во время трёхдневной англо-американской бомбардировки Дрездена 13-15 февраля 1945 года с 34 000 евреев Киева, расстрелянными немцами в Бабьем Яру 29-30 сентября 1941? А 50 000 человек, убитых в Гамбурге при ковровой бомбардировке в июле 1943 года — не братья ли они 70 000 евреев Нидерландов, депортированных в лагеря смерти с июля 1942 года по июнь 1943-го? А 550 000 мирных жителей Японии, погибших при американских конвенциональных, неядерных (то есть, не считая Хиросимы и Нагасаки) бомбардировках — ведь это число превышает число погибших в Варшавском гетто! А выселение в 1945—1950 годах 12 000 000 немцев из восточной Германии — Пруссии, Померании, Силезии, «подаренной» Советским Союзом Польше, выселение, которое сопровождалось убийством более миллиона из них — не сродни ли оно тому, что нацисты сделали с польскими евреями?
Вторая мировая война оставила страшный след, и преступления, совершенные всеми воюющими сторонами, неисчислимы. Упомянутые выше факты — упрямая вещь, это не выдумка. С одной оговоркой. Ни атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, ни стратегические бомбардировки Германии, ни выселение немцев из Силезии и Померании не ставили целью тотальное уничтожение японского или немецкого народов. А нацистский Холокост имел своей целью именно тотальное уничтожение целого народа.
