Юлий Кошаровский●●Мы снова евреи●Глава 20

Материал из ЕЖЕВИКА-Публикаций - pubs.EJWiki.org - Вики-системы компетентных публикаций по еврейским и израильским темам
Перейти к: навигация, поиск

Книга: Мы снова евреи
Характер материала: Исследование
Автор: Кошаровский, Юлий
Копирайт: правообладатель запрещает копировать текст без его согласия
Гл. 20. Эмиграционная политика властей

Шестидневная война создала для советских властей серьезные проблемы не только на международной арене, но и внутри Советского Союза.

Традиционная роль "козла отпущения", которую до этого более или менее покорно играли советские евреи, больше их не устраивала, да и не подходила им в новых условиях. Антиеврейские анекдоты куда-то исчезли – они больше не были смешными. Шумная антиизраильская пропаганда была ядовитой, но отражала скорее беспомощность властей, пытавшихся таким образом прикрыть провалы своей политики.

Высокая мотивация и бескомпромиссная позиция тысяч пассионариев-сионистов, а также растущая поддержка, получаемая ими из-за рубежа, делали проблему еврейского национального возрождения неудобной для решения традиционными репрессивными методами. На Западе было хорошо известно, что евреи не требовали ничего сверх того, что декларировалось конституцией и ратифицированными Советским Союзом международными соглашениями.

Политбюро регулярно получало информацию относительно действий еврейских организаций за рубежом. Оно было также хорошо информировано о положении внутри страны. В секретной записке А.Яковлева для секретарей ЦК от 22 апреля 1970 года приведена подборка обращений советских граждан-евреев в редакции центральных газет.

"Вы обливаете грязью государство Израиль, клевещете на его небольшой, но мужественный народ... Вы и Ваша газета выставляете на посмешище руководителей Израиля. Но не забывайте, что они популярны не только у себя на Родине, но и среди многих советских евреев".

"С чувством досады прочел в Вашей газете письма некоторых лиц еврейской национальности. У меня нет никакого желания вступать в полемику с этими современными выродками, отвернувшимися от своего народа и поднявшими на него свою преступную руку". Далее автор требует предоставить ему возможность выехать в Израиль.

"Почему Вы замалчиваете, что не Израиль собирался уничтожить ОАР, а Насер, подобно Гитлеру в его ненависти к нам, поклялся уничтожить женщин и детей Израиля?

Почему Вы не пишете, что Израиль, своим мужественным сопротивлением в 1967 году сделал то, что не удалось нам в 1941-1944гг. – т.е. спас миллионы еврейских женщин и детей, мужчин от физического уничтожения.

Почему Вы льете воду на мельницу антисемитов у нас, приписывая Израилю кровожадность, наглость, разбой, услужение империализму и т.д. и т.п. и не хотите признать за Израилем права на самозащиту, на безопасное существование, которое мы признаем за собой?

Почему Вы своей несправедливостью и односторонней, надерганной информацией лишаете миллионы евреев у нас радости жизни, обостряете отношения на работе, лишаете охоты к научно-техническому творчеству?"

Власти отдавали себе отчет в том, что значительная часть евреев Советского Союза после Шестидневной войны солидаризировались с еврейским государством и хотят туда эмигрировать.

Отношение к любой эмиграции в Советском Союзе было отрицательным, но последовательной эмиграционной политики выработано не было. Разрешения для той или иной группы населения выдавались под давлением обстоятельств и отличались импульсивностью и непродуманностью.

В условиях конкуренции двух социально-политических систем советская эмиграционная проблема предоставляла в руки Запада эффективное пропагандистское оружие и доставляла немало хлопот руководству Советского Союза.

"Очень болезненно реагировали на дискриминацию евреев в СССР и ограничения еврейской эмиграции коммунистические партии капиталистических стран, отношения с которыми и так были не простыми. Международному отделу и Отделу по связям с коммунистическими партиями приходилось регулярно давать объяснения по этому поводу руководству компартий Италии, Франции, Великобритании и др., доказывая отсутствие каких-либо нарушений прав евреев в СССР".

С другой стороны, документы, приведенные в книге Морозова "Еврейская эмиграция в свете новых документов" свидетельствуют о том, что арабские клиенты Советского Союза неоднократно поднимали этот вопрос перед советским руководством с целью ограничить, если не прекратить полностью, эмиграцию советских евреев в Израиль.

"Изучение документов ЦК, – пишет Б.Морозов, – наглядно доказывает, что практически все решения ЦК по вопросам отношений с Израилем, еврейской эмиграции не являлись воплощением какого-то единого, продуманного и утвержденного курса, то есть "инициативой сверху". Напротив, все документы подтверждают реальность существования обратной схемы – "инициатива снизу". Согласно этой схеме, Комитет госбезопасности, Министерство иностранных дел и в отдельных случаях МВД сталкивались с проблемами, возникавшими в связи с еврейской эмиграцией, и передавали информацию об этом в ЦК КПСС. В ряде случаев документы... позволяют легко проследить логическую цепочку: сообщение КГБ и (или) МИДа о возникших проблемах, содержащие зачастую и предложения о мерах, которые по мнению информирующих ведомств необходимо было бы принять, – обсуждение этого вопроса в аппарате ЦК – решение – воплощение этого решения на практике".

Для негативного отношения к эмиграции у советского руководства были веские причины. Попытаемся в них разобраться.

Во-первых, Советский Союз пытался осуществлять во всем мире идеологическую экспансию. Сложившийся в СССР режим изображался как строй победившего социализма, разрешившего все основные противоречия в жизни общества. Параллельно для контраста бичевались "социальные язвы капитализма". Для правдоподобия картины было необходимо, чтобы люди со всего мира стремились попасть в Советский Союз, или, как минимум, не бежать из него. "Поэтому сама возможность эмиграции советских граждан отрицалась как таковая. Наличие при этом сотен тысяч людей, желавших поменять советский "рай" на право быть эксплуатируемыми в стране с очень непростыми условиями труда и существования, вольно или невольно доказывало, что пропаганда лжет и что на самом деле жизнь в СССР совсем не такая райская. Именно этим объясняется тот факт, что разрешение на выезд всегда давалось под предлогом репатриации или воссоединения семей. В случае с евреями, желавшими выехать в Израиль, действовало только последнее.119 На реальность родства советские компетентные органы смотрели сквозь пальцы – желание воссоединиться с близкими родственниками нивелировало в глазах властей элемент протеста против условий жизни в Советском Союзе. Но даже при таком, казалось бы удобном прикрытии, желающих выехать публично клеймили как наймитов капитализма, буржуазных националистов и агентов международного сионизма.

Во-вторых, советская пропаганда утверждала, что в стране устранены национальные перегородки и дискриминация по национальному признаку, что формируется новая общность – советский народ. Еврейская эмиграция и деятельность активистов, информирующих Запад о реальном положении дел, наносили непоправимый вред этим утверждениям.

В третьих, разрешив эмиграцию одним, власти опасались создать опасный и заразительный прецедент для других. Консультант отдела пропаганды ЦК Л.Онников в секретной докладной записке писал: "Выезд части евреев в Израиль отрицательно сказывается и на настроениях других национальностей – части немцев, прибалтов, крымских татар и т.д., которые ставят вопрос – "почему евреи могут переезжать в другие страны, а мы нет?"120. Надо сказать, что это, по большому счету, и произошло при развале Советского Союза – народы разошлись по своим национальным квартирам, как только центральная власть ослабела. Развал Советского Союза стал наглядной демонстрацией полного провала советской национальной политики.

И в-четвертых, руководители, знавшие о существенной роли евреев в советской науке и промышленности, пытались предотвратить утечку мозгов, способную нанести существенный вред советской экономике.

С правовой точки зрения выезд из СССР не рассматривался как преступление. Он регулировался союзным и республиканским законодательствами, постановлением Совета Министров и ведомственными инструкциями.

"Граждане могут, в соответствии с законом… выбирать род своей деятельности и место жительства", – утверждалось в "Принципах гражданского законодательства", параграф 9. Постановление Совета Министров за номером 660 от 19 июня 1959 года устанавливало, что советские граждане могут выезжать за границу при наличии специального заграничного паспорта или заменяющего его документа и выездной визы. Заграничные паспорта и выездные визы выдавались на основании письменного обращения соответствующих министерств, институтов или организаций, а также на основании письменных обращений отдельных граждан, желающих выехать за границу по частных делам.

Ведомственная инструкция МВД утверждала, что советские граждане, инициирующие процесс отъезда в капиталистически страны, должны были представить в ОВИР МВД следующие документы:

1. Приглашение от родственников, живущих за границей, удостоверенное имеющими на это право представителями властей или другой организации страны проживания (с переводом на русский язык).

2. Анкета установленного типа в двух экземплярах. Подателю надлежало ответить на все вопросы без исключения. Тринадцатый вопрос анкеты требовал, например, назвать всех близких родственников, включая родителей, жену, мужа, детей, братьев и сестер, живых или мертвых, в Советском Союзе и за границей. Семнадцатый вопрос требовал ответить жил ли родственник когда-либо на советской территории, когда и при каких обстоятельствах выехал.

3. Справку с места жительства, устанавливающую имена других членов семьи, разделяющих с подателем жилплощадь. (Если с просьбой о выезде обращалось несколько членов семьи одновременно, они должны были представить одну общую справку).

4. Характеристику с места работы для тех, кто работал, или характеристику с места учебы для тех, кто учился. В этой характеристике было необходимо указать, что она выдана в связи с выездом за границу, и обязательно указана страна, в которую человек выезжает. Характеристика подписывалась треугольником (главой администрации, секретарем парторганизации и руководителем профсоюза) учреждения или предприятия. (Члены партии должны были представить характеристику из районного комитета партии, а члены комсомола – из районного комитета комсомола. Иждивенцы и пенсионеры должны были представить соответствую справку из домоуправления)

5. Подробную автобиографию, разъясняющую, проживал ли родственник, к которому направляется податель, в Советском Союзе, и если да, то когда и при каких обстоятельствах выехал.

6. Те, у кого в Советском Союзе оставалась жена или муж, а также родители, должны были предоставить их согласие на отъезд, удостоверенное по месту работы остающегося родственника.

7. Советские граждане, состоявшие в браке с иностранцами, должны были представить свидетельство о браке и, при наличии детей, свидетельство о рождении.

Кроме того, необходимо было предоставить в ОВИР 6 фотографий, внутренний паспорт, подписанную открытку с обратным адресом и 40 рублей. Вскоре эта сумма увеличилась более чем в 20 раз, что по советским меркам представляло уже значительный расход. "С января 1971 года было определено, что каждый отъезжающий должен платить 500 рублей за потерю советского гражданства, которого его в обязательном порядке лишали, а также 400 рублей за новый паспорт и выездную визу".

Просьба о выезде рассматривалась в четырех инстанциях: министерстве иностранных дел, министерстве внутренних дел, комитете государственной безопасности и министерстве обороны. Без одобрения каждой из названных инстанций выезд не разрешался. На самом деле инстанций было больше, но перечисленные были концентрирующими – они запрашивали личные дела по месту работы, учебы, выясняли степень секретности, правонарушения, судимости, контакты, медицинские данные, проверяли правильность ответов в поданных документах и Б-г знает что еще.

Критерии для принятия решений не отличались ясностью. В тех, что были известны, оставалось место для неопределенности, произвола и бесконечных унизительных процедур. Взять, к примеру, критерий секретности, отказы по которой могли растягиваться на десятки лет, или никак не формализованные отказы "по соображениям нецелесообразности", "нежелательности выезда" и тому подобные.

В тоталитарном государстве можно написать прекрасные законы и потом не выполнять их или свести на нет соответствующими инструкциями. "В соответствии с документом, переданным Советским Союзом в подкомиссию ООН по предотвращению дискриминации и защите национальных меньшинств... ограничения в выезде допускались лишь в трех случаях – когда подающий документы был обвинен в уголовном преступлении и ожидал суда, когда он находился в заключении в соответствии с приговором суда или должен был выполнить свой долг по службе в армии".

При поступлении на работу в НИИ Автоматики в 1964 году я подписал допуск к секретным материалам второй формы, предполагавшей трехлетний карантин на контакты с иностранцами и выезде за границу. Мне же отказывали в выезде по секретности в течении двадцати одного (!) года после прекращения действия допуска.

Диктаторский режим практически неограничен в выборе стредств против лиц, стремящихся к выезду. Их клеймили как предателей, наймитов сионизма и иностранных разведок, по отношению к ним создавалась обстановка изоляции и вседозволенности. Им выдавали произвольные отказы в выезде, их увольняли с работы и лишали средств к существованию, у них устраивали обыски и конфискации имущества, оказывали давление на родственников, их задерживали, арестовывали и бросали в тюрьмы. Вокруг выезда создавалось поле страха и неопределенности. В борьбе за выезд "отдельному человеку противостояло государство с одним из самых сильных и печально известных в мире аппаратов политической полиции – Комитетом государственной безопасности. Руководство СССР делало все возможное, чтобы сократить число эмигрантов до минимума".

Между стремлением советского руководства сбить волну эмиграционных настроений и подавить сионистское движение – с одной стороны, и все нарастающим давлением изнутри и извне, требующим разрешить эмиграцию – с другой стороны, начал развиваться зигзагообразный и импульсивный эмиграционный процесс. КГБ и МИД, реагируя на внешние и внутренние импульсы, давали рекомендации политическому руководству, а оно соответственно приоткрывало или, наоборот, прикрывало эмиграционный кран, отпускало или сажало наиболее одиозных активистов и отказников.

Тонкий эмиграционный ручеек существовал даже в сталинские времена. "В 1948 году было получено 2 разрешения из шести поданных заявлений, в 1949 году, соответственно, 4 разрешения из 20 поданных заявлений. Инстанцией, решавшей в то время вопросы выезда являлась Комиссия по выездам при ЦК ВКП(б). Во всех случаях речь шла о лицах преклонного возраста, получивших советское гражданство в 1940 году, чьи дети проживали в Израиле".

"С 1948 по 1953 год по советским визам в Израиль выехало только восемнадцать человек…"

С 1953 по 1964 год напрямую в Израиль выехало уже 2,064 человека. В эти годы эмигрировало также 18,630 немцев, 6,000 армян, 260,000 поляков, 6,000 испанцев, 500 греков.125 "Для некоторых из этих национальных меньшинств были найдены приемлемые формы эмиграции, оговоренные определенными соглашениями".126 Но и "для немцев, и для армян единственным официальным поводом для эмиграции служило "воссоединение семей". Немцы также вынуждены были доставать фиктивные вызовы от несуществующих "родственников" в ФРГ".

По всей видимости, в 1965 году было принято решение разрешить бόльшему числу евреев покинуть Советский Союз. Власти пришли к выводу, что подавляющее большинство советских евреев интегрировано в советское общество и о выезде не помышляет – на руках у евреев было всего около 10,000 вызовов. В этих условиях отъезд тех, кто не вписывался в советскую действительность и не был интегрирован в советское общество, был даже желателен. За два с половиной года (го1965-1967) по советским визам в Израиль выехало 4,498 человек.128 Таким образом, с мая 1948 года по июнь 1967 года в Израиль выехало 6,480 советских граждан.

После Шестидневной войны дипломатические отношения с Израилем были разорваны, и эмиграция полностью прекращена. Но ровно через год, 10 июня 1968 года, председатель КГБ Ю.Андропов и министр иностранных дел А.Громыко вышли с совместным предложением возобновить еврейскую эмиграцию.

"Секретно. Экз. №3

ЦК КПСС

В связи с израильской агрессией против арабских стран по представлению Комитета госбезопасности с согласия ЦК КПСС в июне 1967 года был приостановлен выезд советских граждан еврейской национальности на постоянное жительство в Израиль.

Сионистскими зарубежными центрами, реакционной буржуазной прессой и радио это было истолковано как одно из проявлений антисемитизма со стороны советских властей в ответ на возникшие события на Ближнем Востоке. Сионистские лидеры в Израиле, США и Франции продолжают привлекать внимание мировой общественности к вопросу о якобы существующей в Советском Союзе дискриминации лиц еврейской национальности и добиваются выезда советских граждан еврейской национальности в Израиль.

В целях локализации клеветнических утверждений западной пропаганды о дискриминации евреев в Советском Союзе представляется целесообразным наряду с другими мерами возобновить в текущем году выезд советских граждан на постоянное жительство в Израиль (в пределах количества до 1500 человек). Разрешать выезд лицам преклонного возраста, не имеющим высшего и специального образования. К вопросу о квоте на выезд лиц еврейской национальности в последующие годы можно было бы вернуться позже.

Решение вопроса о возобновлении выездов советских граждан в Израиль по мотивам воссоединения разрозненных войной семей может получить положительную оценку в глазах мирового общественного мнения как гуманный акт, позволит освободиться от националистически настроенных лиц и религиозных фанатиков, оказывающих вредное влияние на свое окружение. Комитет госбезопасности сможет продолжить использование этого канала в оперативных целях.

По тем же соображениям до восстановления дипломатических отношений с Израилем следовало бы разрешить выезд советских граждан в Израиль по частным делам в порядке исключения (в случае смерти, тяжелого заболевания близких родственников и т.п.) Просим рассмотреть.

АНДРОПОВ ГРОМЫКО 10 июня 1968г. № 1365-А № 5/4-1251"129

ЦК одобрил предложение и КГБ приступил к активному использованию алии в своих оперативных целях, т.е. засылке шпионов в Израиль и на Запад под видом эмигрантов. Вскоре после этого активисты сионистского движения Лея и Борис Словины, Дов Шперлинг, Яша Кедми и многие другие получили разрешения, и началась сага новой волны еврейской эмиграции – волны Шестидневной войны, продолжавшейся свыше тридцати лет.

Израильские спецслужбы относились к некоторым из первых сионистских активистов (особенно проявившим себя ярким и неожиданным образом) с некоторым недоверием. Критика, связанная с отсутствием свободы эмиграции, еще тонула в хоре голосов, осуждающих советское вторжение в Чехословакию. В этих условиях, считали в "Нативе", Советы могли позволить себе скорее расправу над активистами, нежели предоставление им свободы выезда: чрезмерный активизм мог быть прикрытием, под которым раскручивался очередной агент советских спецслужб.

Советское руководство, со своей стороны, полагало, что создав вокруг выезда поле страха, страданий и неопределенности и выпустив небольшую группу "фанатиков", оно сравнительно успешно решит проблему эмиграции. Предполагалось, что без "подстрекателей" немногие будут готовы рисковать собой и своими близкими ради сомнительной перспективы выезда. Советское руководство ошиблось. Прорыв группы активистов-ветеранов придал силы другим желающим – мечта стала выглядеть осуществимой. Сионисты активизировали свою деятельность и пошли на открытый вызов режиму. Поток заявлений на выезд стал расти, как снежный ком. Началась цепная реакция, остановить которую без массовых репрессий советское руководство уже не могло.

В 1968 из Израиля было выслано 1,550 приглашений и из Союза выехало 379 человек. В 1969 году соответственно – 10,267 приглашений и 2,902 выехавших. В 1970 году – 4,307 приглашений и 999 выехавших. В эти годы не было ни одного случая "нэширы" ("отсева"), т.е. выезда по израильской визе в какую-либо другую западную страну.

Советские и израильские эмиграционные данные несколько отличаются друг от друга. Данные о выезде из Советского Союза определялись количеством выданных разрешений. При этом люди автоматически лишались советского гражданства, но физически могли находиться на территории Советского Союза еще недели и месяцы. Данные министерства абсорбции Израиля фиксировали фактическое прибытие граждан в страну.

В 1970-1971 годах советские власти предприняли попытку подавить организованное сионистское движение кампанией арестов и преследований, связанных с Ленинградским процессом (Второй ленинградский, Рижский, Кишиневский, Свердловский и Одесский процессы) и выпуском из страны некоторых известных на Западе активистов и лидеров движения. Эти меры также не принесли Советам ожидаемых результатов – они вызвали мощную волну протестов на Западе и внутри Советского Союза и еще больший поток обращений с просьбой о выезде.

"В открытых протестах на этот раз приняли участие коммунистические партии ряда западных стран. Советский Союз был заинтересован приблизить их к себе в связи с острой идеологической борьбой с китайскими коммунистами. Подготовка к Двадцать четвертому съезду партии сделала политику на сближение еще более актуальной. 23 февраля1971 года, за неделю до открытия Двадцать четвертого съезда партии, в Брюсселе собралась первая всемирная конференция в поддержку евреев Советского Союза, вызвавшая огромный общественный резонанс".

Борьба советских евреев становилась темой международной политики и начинала оказывать негативное влияние на развития отношений Советского Союза с Западом. Поскольку власти полагали, что большинство ассимилированных и образованных евреев центральной полосы эмигрировать не намерены, "расширение эмиграции… выглядело меньшим злом". Для дополнительной изоляции образованных евреев от эмиграционного процесса власти выдали значительное количество отказов именно этой категории.

Начиная с 1970 года, число отказов на выезд постоянно увеличивалось. Отказникам, выброшенным из общества и вынужденным продолжать жить в Советском Союзе, приходилось вести постоянную борьбу за выживание, за человеческое достоинство, за право вести еврейский образ жизни и, конечно, за выезд.

Министр внутренних дел генерал Николай Щелоков так объяснил им их положение на встрече в марте 1971 года: человек, работа которого была напрямую связана с государственными секретами, должен уйти с работы за 3-5 лет до подачи документов на выезд; отказ может быть выдан человеку, профессиональные знания которого необходимы стране; тот, кто получил высшее образование, должен отработать несколько лет, чтобы возвратить долг стране, прежде чем он подаст просьбу о выезде.132 Министр объяснил также, что если, например, из какого-то района захотят эмигрировать слишком много врачей, части из них будет отказано. Советский Союз будет препятствовать утечке мозгов.

Но чем больше отказов выдавали власти, тем сильнее разворачивалась борьба отказников, тем больше помогал им еврейский мир и Запад. Количество вызовов из Израиля непрерывно росло, а вместе с ним росло количество просьб на выезд.

С 1971 года впервые в истории еврейской эмиграции появляются "ношрим" (среди которых, правда, были и диссиденты, выдворяемые из страны по израильскому каналу). Из 12, 819 выехавших в этом году в Израиль, 58 отсеялись по дороге. В 1972 году выезда добиваются 31, 681 человек, из них 251 отпадает по дороге.

Чтобы еще больше ограничить выезд специалистов, власти решаются на ввод налога на образование. Прецедент был – Израиль платил румынскому правительству за каждого выехавшего еврея в зависимости от возраста, профессии и образования. На это, возможно, и рассчитывали власти, потому что для большинства самих советских евреев сумма налога была совершенно неподъемной.

"Решение о налоге было принято 3 августа 1972 года, а соответствующее постановление было опубликовано 27 декабря того же года... но уже в середине августа работники ОВИРов объявили, что получившие разрешение на выезд должны оплачивать полученное ими высшее образование. Ценник выглядел следующим образом:

Выпускники ВУЗов гуманитарных – 4,500 рублей, Сельскохозяйственных – 5,600 рублей, Ин'язов – 6,800 рублей, технологических – 7,700 рублей, медицинских – 8,300 рублей, искусствоведческих и музыкальных – 9,600 рублей, центральных университетов – 12,000 рублей, периферийных университетов – 6,000 рублей.

Обладатели кандидатских степеней обязаны были дополнительно платить по 1,700 рублей за каждый год обучения в аспирантуре".

В то время эти суммы составляли чистую зарплату дипломированных специалистов за несколько лет. В случае, если бы оплата осуществлялась из-за границы в твердой валюте, это могло внести в государственную казну десятки миллионов долларов. В общей сложности налог на образование смогли выплатить около 1,438 человек, что дало советской казне около семи миллионов рублей.

В Израиле после обсуждения и анализа ситуации приняли решение налог не платить, а начать борьбу за его отмену. На то были веские основания. Советы приняли решение о налоге в крайне неудобное для себя время: Советский Союз по меткому выражению Кузнецова "догнил" до детанта и был крайне заинтересован в ограничении гонки вооружений, изматывавшей его и без того буксующую экономику. Накануне принятия злополучного решения, в мае 1972 года, состоялся визит американского президента Никсона в Москву. Было подписано два важных соглашения: об ограничении стратегических наступательных вооружений и о торговле, требовавших утверждения Конгрессом. Кроме того, для эффективного действия соглашения о тогровле Советскому Союзу было необходимо получить статус "наиболее благоприятствуемой нации", от которого зависели таможенные льготы и выгодные кредиты. Брежнев рассматривал подписание этих соглашений как свое огромное личное достижение и начал готовиться к ответному визиту в США, который должен был состояться в июне 1973 года.135 Обстоятельства предоставляли Израилю и еврейской общине Америки мощный рычаг для эффективной борьбы.

В связи с советским "налогом на образование" в Соединенных Штатах поднялась буря протестов. На ее фоне была выдвинута поправка "Джексона-Ваника", связавшая предоставление Советскому Союзу статуса наибольшего благоприятствования со свободной эмиграцией из этой страны. В результате СССР оказался в глупом и унизительном положении. Поправка "Джексона-Ваника" вывела еврейскую эмиграцию в плоскость стратегических отношений между двумя сверхдержавами. Брежнев считал вопрос об эмиграции в данном контексте второстепенным и настоял на том, чтобы налог на образование не взимался, но это отдельная история. Если же подвести сухой итог эмиграции за первые годы новой волны, мы получим следующую таблицу:

Годы Приглашения Эмигранты Олим Ношрим

1968 1,550 231 231

1969 10,267 3,033 3,033

1970 4,307 999 999

1971 22,933 12,897 12,839 58

1972 40,546 31,903 31,652 251

1973 40,576 34,733 33,277 1,456

Наиболее активно выезжали евреи Грузии и Бухары. За первые пять лет массовой эмиграции (1971-1976) репатриировалось 37.3 процента от их общего числа – сорок одна тысяча человек. Следом за ними шли евреи Прибалтики, Бессарабии, Северной Буковины – областей, аннексированных Советским Союзом перед и во время Второй мировой войны. Двадцать один процент от их общего числа – пятьдесят одна тысяча человек репатриировались. И на последнем месте находились евреи-ашкеназы, проживавшие на довоенных территориях Советского Союза. За эти годы выехало два процента от их общего числа – тридцать шесть тысяч человек.