Яков Гиммельштейн●●История жизни моего отца

Материал из ЕЖЕВИКА-Публикаций - pubs.EJWiki.org - Вики-системы компетентных публикаций по еврейским и израильским темам
Перейти к: навигация, поиск


Характер материала: Мемуары
Автор:
Гиммельштейн, Яков
Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений
Ефим Гиммельштейн - первооткрыватель Старобинского месторождения калийных солей

Мой отец — Гиммельштейн Ефим Наумович — родился 15 октября 1908 года в г.п. Глусск Могилевской области, Белоруссия.

С 1922 по 1928 год работал рабочим в заготовочно-сапожных мастерских Глусска. В 1928 г. Наркомпросом Белоруссии по путевке был направлен на учебу на рабочий факультет Ленинградского Государственного университета имени Краснознаменного Балтфлота.

После трех лет учебы на рабфаке поступил учиться на геолого-разведочный факультет Ленинградского горного института, который окончил в марте 1936 года с получением квалификации горный инженер-геолог.

С мая 1934 г. по март 1935 г. отец работал техником Кольской экспедиции Гидропроекта, с мая 1935 г. по февраль 1936 г. старшим коллектором Воркутинской партии ЦНИИГРИ (все это было в качестве практики от института).

Примерно через 30 лет после этих событий отец как-то пришел домой после какого-то собрания и сказал, что встретился с профессором Марочкиным, который работал в Белорусском политехническом институте, а в те далекие годы он познакомился с ним там, на Кольском полуострове, когда по колено стояли в ледяной воде (основная масса работающих там были заключенные).

В апреле 1936 г. Наркомпрос СССР направил отца на работу в Белоруссию, в Институт геологии и гидрогеологии Академии наук Белоруссии. В связи с организацией в 1938 г. Белорусского геологического управления отец вместе с другими сотрудниками отдела геолого-съемочно-поисковых работ был туда переведен.

И он работает начальником геолого-съемочных партий и старшим инженером по геологической съемке Белорусского геологического управления Комитета по делам геологии при Совнаркоме СССР.

Из воспоминаний отца.

В 1937 году в Академии почти каждый день были собрания по выявлению врагов народа. Было достаточно одного неосторожного слова — и донос был обеспечен. Председатель месткома, уважаемый и порядочный человек, после такого собрания отдал ключи своему заместителю на всякий случай, и в ту же ночь был арестован и, как многие другие, был репрессирован.

Отец чудом избежал этой участи. Когда в печати была публикация об аресте человека, который был в Глусске секретарем горкома, то, по всей видимости, отец обмолвился, что знал его. На отца был написан донос но поскольку с 1928 года отец не жил в Глусске, то туда направили комсомолку для проверки доноса, и там, конечно, подтвердилось, что между мальчишкой, коим был отец в те годы, и взрослым человеком, — секретарем райкома партии, не могло быть каких либо отношений, и отца не тронули. В 60-е годы, когда отца привлекали для проверки деятельности Геологического управления, ему показали этот донос, и он спросил у доносчика, с которым в те годы работал вместе, а теперь тот был крупным чином в Министерстве геологии Белоруссии: «Как же так?» На что тот спокойно ответил: «Ну я же мог в тебе сомневаться».

Вот такие были времена!

Весной 1941 г. отец написал статью «Тайны глубинных недр БССР», которая была напечатана в газете «Советская Белоруссия», а 17мая этого же года была перепечатана в газете «Витебский рабочий» о возможности нахождения нефти и каменных солей в Белоруссии.

В первые дни войны отец, как и многие другие, пришел в военкомат и был призван в армию. Через много лет после войны я просил его рассказать про военные годы, но, за исключением мелких эпизодов, когда он чудом остался живым, — он не любил рассказывать.

Знаю только, что за день до самого страшного налета на Сталинград его перевели в другую часть, что в Чехословакии, когда он пришел к местному помещику, как он выразился, попросить лошадь, то тот его угостил маленькой рюмочкой коньяка и себе налил. Что такое рюмочка коньяка для советского офицера? Отец одним махом и выпил, а помещик трижды прикладывался к этой рюмочке, и отец сказал, что тогда он понял, что совершил ошибку! В Львовской области отец вместе с другими офицерами ловил бандеровцев и поставлял их в штрафбат, а потом на построении части командир части зачитывал приказ о выговоре или постановке на вид тем, кто был занят поимкой, — за невыполнение плана или что поставили негодного к такой службе, но… после здесь же без перерыва шло чтение приказа о вынесении благодарностей тем же офицерам за выполнение плана.

Ефим Гиммельштейн, февраль 1944 г.

Во время войны гвардии капитан Гиммельштейн Ефим Наумович был в разных частях и на разных должностях: замкомандира роты отдельного саперного батальона, замкомандира саперного батальона, помощник начальника инженерного отдела 11-го гвардейского танкового корпуса, помощник командира саперного батальона. Отец награжден орденом Красной звезды и несколькими медалями. Демобилизовался в конце октября 1945 г. В аттестационном листе 1946 г. на звание горный инженер-геолог 1 ранга в графе «были ли за границей?» у отца написано «с частями Советской армии в Польше, Чехословакии, Германии».

Приказом № 833\к от 5 ноября 1945 г. по Комитету по делам геологии при Совнаркоме СССР отца направляют на постоянную работу в Белорусское геологическое управление.

28 ноября 1945 г. отец возвращается на работу в должности начальника геолого-съемочных и разведочных партий Белорусского геологического управления, и в этой должности он работает до 15 июня 1948 г.

В 1946 г. в сборнике «Геология и полезные ископаемые БССР» была опубликована статья отца «Глубинная геология юго-восточной части Белоруссии и возможность выявления здесь нефти и новых месторождений каменной соли» (стр. 31-49). Статья строилась по единственной в то время в Белоруссии Давыдовской скважине глубиной 1010,7 м, геофизическим и литературным данным. В статье указывались площади возможного выявления нефти и новых месторождений каменных и других солей.

Теперь хотел бы вернуться к документу, написанным моим отцом через много лет (19 июля 1985 г.) Председателю Центральной комиссии по делам первооткрывателей Министерства геологии СССР тов. Перваго В. А. (в дальнейшем будет понятно, почему я привожу выдержки из этого письма):

— Получил ответ комиссии по делам первооткрывателей Управления геологии БССР в отношении моего участия в открытии Старобинского месторождения калийных солей. Комиссия считает, что все обосновывалось только с моим участием.

- Летом 1937 года во время геологической съемки в бассейне р. Птичь (район г.п. Глуск) в пойме реки обнаружил соленые источники с содержанием солей до 22 г\л, заложеннной скважиной на глубине около 70 м вскрыли хлоридно-натриевые рассолы.

- Назрел вопрос, нет ли в недрах Полесья более ценных полезных ископаемых (нефть, соль, уголь и др.)? Были поставлены разные геофизические работы, предпринимаются более серьезные работы по изучению глубинных недр. В 1939 г. у д. Давыдовки закладывается первая глубокая скважина в Белоруссии, 2 мая 1941 г. скважина достигла глубины 1010,73 м. На глубине 844,17 м скважина вскрыла мощную толщу каменной соли. Дальнейшие работы были прерваны войной.

- В 1947 г. во время моих работ по геологической съемке произведенных в пределах среднего течения р. Припять, в пойме реки в районе г. Петрикова были выявлены источники минерализованных вод. Эти данные послужили поводом для постановки разведочных работ, в результате которых было открыто Петриковское месторождение калийных солей.

- Распоряжением Начальника Главгеолзапада от 3 июля 1948 г. был назначен старшим отраслевым инженером производственного отдела по геологической съемке с подчинением нескольких экспедиций, всех камеральных партий по геологической съемке и в геолого-методическом отношении 7 скважин в разных местах Белоруссии.

- В начале 1949 г. предстояло начать бурение по намеченному плану Старобинской структурной скважины. Кадров тогда было мало. Как единственному в то время старшему инженеру производственного и геологического отделов, мне поручили подготовить информационный доклад о выборе места для скважины в районе г. Старобина. Проработал скромные на то время геологические и геофизические материалы.

- …выбрал место в 2-5 км как от меридионального, так и от широтного профилей… а также вблизи мелкого ручья и небольшого болота, которые возможно смогут обеспечить скважину водой… этот пункт (д. Чижевичи) являлся благоприятным для заложения Старобинской скважины (как после выяснилось, в самом Старобине калийных солей не оказалось).

— обоснование структурной скважины было подтверждено на техническом совещании Белорусского геологического управления 3 января 1949 г.

— для выбора на месте точки для бурения на следующий день после совещания на место выехала комиссия в составе трех человек, в том числе и я.

— для разведки месторождения была организована разведочная экспедиция. Я был назначен старшим геологом.

— приказом № 8 от 9 мая 1950 г. начальнику соле-разведочной экспедиции и мне приказано:

1. Приступить с 16.05.50 г. к камеральной обработке материалов по детальной разведке участка месторождения солей у дер. Чижевичи…

Полный отчет по этому участку с подсчетом запасов солей у дер. Чижевичи представить на утверждение в комиссию по запасам в срок до 15 октября 1950 г.

2. Начать с 26.05.50 г. гидрогеологическое изучение участка месторождения солей у дер. Чижевичи с расчетом окончания этих работ в 2-х месячный срок.

3. Обеспечить составление в срок до 17.05.50 г. проектно-сметную документацию по камеральным работам, гидрогеологическим работам а также по бурению скважины в районе дер. Чижевичи станком ЗИФ-1200.

Тогда же 9 мая 1950 г. дирекция, партбюро и местком геологического управления постановили: занести на Доску почета тов. Гиммельштейна Ефима Наумовича, ст. геолога Старобинской экспедиции, за добросовестность в работе и хорошую постановку геологического обслуживания буровых работ.

Из моих воспоминаний.

Как то в разговоре с отцом он коснулся что когда в 1936 г. его спросили куда бы он хотел поехать работать то он ответил что его желание вернуться в Белоруссию. В то время геологов было мало, все они были в подчинении Министерства геологии СССР, но его просьбу удовлетворили. Отец говорил, что настоящая работа для геолога — это Сибирь, но… он предпочел вернуться в родные края. Полагаю, что если бы он поехал в Сибирь, то его жизнь была бы более плодотворной как геолога-профессионала!

Казалось бы, что у отца все идет хорошо и впереди признание его работы и большой успех после определения объемов разведанного месторождения калийных солей, но… в стране уже были другие веяния, и они коснулись и отца.

Через месяц все неожиданно изменилось! Приказ № 118 от 15 июня 1950 г.: для обеспечения Полесской комплексной гидрогеологической экспедиции квалифицированными кадрами специалистов, ст. геолога Старобинской геолого-разведочной экспедиции т. Гиммельштейна Е. Н. с 16.06.50 г. освободить от занимаемой должности и назначить начальником партии Полесской комплексной экспедиции с прежним окладом.

В какой-то степени все было понятно, но позднее стало понятно конкретно: ученый секретарь Института геологии АН БССР Стефаненко А. Я. в беседе с отцом заявил ему, что он, как инородец, не имеет права быть первооткрывателем. Отец ответил, что это абсурд, нелепость, … что он не ручается за место рождения своих далеких предков, но деды и прадеды его родились и жили в Белоруссии.

Из письма отца: «Как в довоенные годы, так и после войны, тысячи километров территории Белоруссии, главным образом Полесья, исходил своими ногами. И работа в первые послевоенные годы была здесь у меня продолжением почти фронтовой обстановки, хотя фронта здесь и не было. Особенно тяжелыми годами выдались 1947—1948 г. г. и смерть часто смотрела в глаза. Подвергался нападению бандитов, подорвался 16 июня 1947 г. в тяжелой грузовой машине вместе с сотрудниками на противотанковой мине, часто попадались неразорванные снаряды и мины, не было мостов и делали переправы через солидные водотопы, в топких болотах приходилось пить болотную воду, как и мои сотрудники тяжело болел малярией, но выжил».

За проделанные работы на нефть и соли на Полесье многие получили Сталинские премии, государственные награды и премии СССР и БССР. За открытие и разведку месторождения калийных и каменных солей была присуждена Госпремия 1952 г. восьми человекам (отец написал так, но это была Сталинская премия — мое прим.), но если двое из них работали у отца в экспедиции ст.мастером и геологом (муж и жена Нестеровы…), еще один работал до войны то остальные пять человек включая начальника управления никакого отношения к разведке и к поискам отношения не имели. Начальник управления Шиленко А. Е. был в этой должности недавно, но показал себя настоящим негодяем, фамилии других не привожу, хотя некоторых и знал лично: один из них спустя много лет стал академиком и через 15 лет после этих событий жизнь свела меня с ним в одном разговоре и он, пытаясь мне посодействовать в трудоустройстве — три месяца после армии с дипломом физика я не мог устроиться на работу по причине 5-ой графы, к чести его сказал: тогда с вашим отцом поступили нехорошо.

Семья отца (примерно 1936 год).
Первый ряд: сестра отца Белла (1910-1941), младший брат Моисей (1928-1941), мой дед (отец отца) Нахман Цукович (Ицкович) (1880-83 – 1942), моя бабушка (мать отца) – Сарра-Элька Хаймовна Зайчик (Ольга Рувиновна) (1885 – 2.12.1941).
Второй ряд: мой отец Ефим Наумович (Хаим Нохумович) (15.10.1908 – 27.11.1988), брат отца Макс (Меер) Нохимович (2.04.1917 – 30.11.1993), сестра отца Татьяна (Тайба) Наумовна (25.12.1924 – сентябрь 2011).

После открытия месторождения начальник управления Шиленко хотел избавиться от отца и через знакомых в Министерстве геологии СССР стал добиваться чтобы отца отозвали из Минска и Белоруссии, и чтобы отправили на разведку глин куда-то на границу с Монголией. Отец в это время тяжело болел, частые командировки и жизнь геолога в полевых условиях не способствовали здоровью. Как только отец вышел после болезни на работу, ему передают приказ Министра геологии — немедленно приехать в Москву. Почти целую неделю каждый день в двух-трех кабинетах министерства отца и уговаривают и угрожают согласиться на новую работу в районе Дальнего Востока, таскали в кабинет к министру, но отец отказался. Отец говорил потом: я был маленький человек, но вдруг оказался очень даже лишним — все было предельно ясно: не каждый день открываются геологами крупные месторождения.

В своем кругу начальник управления говорил, что имеет указания министра уничтожить отца, но ему жалко маленьких детей (мне было 9 лет а сестре 3 года). Помощники начальника писали доносы в некоторые организации Минска и Москвы, в том числе и в Министерство госбезопасности, но это ни к чему не привело, и тогда отца лишили допуска к некоторым работам (в то время подобные работы были секретными).

20 февраля 1952 г. замминистра мелиорации БССР делает запрос Министру геологии СССР с просьбой о переводе отца из Всесоюзного гидрогеологического треста, где на то время он числился, в Белгипроводхоз и только в июне месяце был издан приказ Министра геологии о переводе отца в другую систему.

Отцу тяжело было оставить геологическую работу, но другого выхода не было.

Отец переходит на работу в институт «Белгипроводхоз», где проработал более 20 лет.

Начал работать в должности зав. геологическим сектором с небольшой группой сотрудников. В дальнейшем должность главного гидрогеолога, начальник сектора инженерной геологии и гидрогеологии и с мая 1967 г. начальник отдела инженерной геологии и гидрогеологии (насколько я помню, только в Минске отдел насчитывал более 100 человек, и были отделения отдела в областных городах Белоруссии).

Как профессионал отец и на этой работе проявил себя, но это не была любимая работа по разведке и поиску полезных ископаемых, а в основном относилась к мелиорации и осушению болот. Из сохранившихся документов видно, что если раньше в 1947—1949 гг. он был в командировках по 150—170 (!) дней, то теперь они стали гораздо короче. Вскоре после перехода отца на эту работу было построено большое здание Белгипроводхоза в трех кварталах от нашего дома и иногда отец приходил домой на обед и это совершенно меняло его образ жизни. (Дом, в котором мы жили, был ведомственным домом геологического управления, и он чудом сохранился после во время войны. И в нем жило почти все руководство управления…?)

Просматривая документы отца нашел очень интересный документ от 30 июля 1953 г. и привожу его:

Вице-президенту АН БССР тов. Лупиновичу А. С. — на Ваш № 1-7-617 от 23 июля 1953 г.

Управление руководящих кадров Министерства сельского хозяйства и заготовок БССР сообщает, что тов. Гиммельштейн Е. Н. работает в Белгипроводхозе по специальности и переходить на работу в Академию Наук БССР не желает.

Из моих воспоминаний.

По всей видимости, это было в годах 1949—1950, отец хотел заниматься и научной работой, и подал документы как соискатель в Аспирантуру АН БССР, но у него просто отказались принять документы. Теперь же, видимо, посчитали что такой специалист им нужен и пытались через Министерство перевести отца к себе на работу.

Из документов:

14 марта 1947 г. директор Института геологических наук АН БССР пишет отцу письмо: «5-10 мая 1947 г. АН БССР созывает Сессию, посвященную проблеме — освоения Полесской низменности, в работе которой примут участие многие ученые Союза ССР. …. Институт Геологических Наук просит Вас принять участие в работах Полесской Сессии АН БССР. Одновременно сообщаем что очень желательно заслушать Ваш доклад по вопросу геологического строения бассейна реки Припяти».

Печатных трудов у отца совсем мало (три статьи, публикации 1941, 46, 48 гг.), но в дальнейшем при большой практической работе в Белгипроводхозе и составлении и редактировании десятков отчетов к нему как к одному из старейших геологов Беларуси обращались с просьбой о написании статей по разной тематике. И в перидической печати в 1946—1959г г. в газетах «Советская Белоруссия», «Сталинская молодежь», «Смена», «Знамя юности» было опубликовано порядка 20 больших научно-популярных статей о геологическом строении и минерально-сырьевых богатствах СССР, большей части по территории Белоруссии: «Раскрывая тайны глубинных недр», «Вода из земных глубин», «Всегда ли вода друг пустыни» и др.

Из моих воспоминаний:

Январь 1952 г., я — 11-летний мальчишка впервые понял кто и «что» такое еврей! Я хорошо помню, как отец был тяжело болен и лежал в постели, а по радио передавали сообщение о награждении Сталинскими премиями … в том числе и за открытие Старобинского месторождения каменных и калийных солей. Я не особенно прислушивался к разговорам родителей да они и не очень говорили при мне на эти темы, но тогда впервые я понял, что в отношении отца была сделана большая несправедливость. Время шло и где-то в 1956—1957 г. отца пригласили в ЦК КПБ — приехал представитель Хрущева Н. С. и тогда я впервые услышал, что отец в 1952 г. написал большое письмо «отцу всех времен и народов» Сталину И. В. Вероятно, что как впоследствии стало известно, при разборке архивов сочли необходимым прямо поговорить с отцом. Подробности разговора не знаю, но впоследствии отец сказал мне что представитель ему сказал — вы правы так что, теперь забрать у них Сталинские премии и вам отдать, на что отец послал его… далеко, а в те времена припоминаю, что несколько дней родители были в напряжении — придут или нет?, но все сошло, да и времена наступали так называемой «хрущевской оттепели». Потом, при разборке отцовских документов стало понятно, что в том же 1952 г. копия письма отца Сталину была направлена в Белгеологическое управление, что, вероятнее всего, способствовало переводу отца в другую систему, а с другой стороны, начальник Белгеологического управления очень быстро был переведен на такую же должность, но куда-то в те края, куда хотел отправить моего отца. Все было сделано, чтобы просто замолчать истину.

Будучи старшеклассником, а потом студентом я иногда заходил к отцу на работу и бывало, что ездил вместе с ним и его отделом в колхоз на «картошку» и видел и слышал как относятся к отцу по работе и просто на бытовом уровне. Это было уважение и к специалисту и к человеку! Я был просто рад что у отца такое окружение и отношение к нему и полагаю, что такие отношения поддерживали его, несмотря на его сильный характер.

В 1968 г. отцу исполнялось 60 лет и руководство Института «Белгипроводхоз» подало документы на присвоение отцу звания «Заслуженный геологоразведчик БССР».

Приведу выдержки из этого документа:

Многолетний плодотворный труд т. Гиммельштейна Е. Н. является достойным вкладом в дело изучения и выявления природных богатств республики. Своими трудовыми заслугами, заботой о воспитании молодых специалистов, чутким отношением к товарищам снискал заслуженный авторитет и уважение в коллективе.

Тов. Гиммельштейном и возглавляемыми им геологическими партиями геологическими и гидрогеологическими съемками масштабов 1:200000 и 1:50000 покрыто 30000 кв.км. и под его руководством составлено 50 машинописных отчетов по съемке и разведке полезных ископаемых.

Принимал участие в полевых работах и в составлении отчетов (инженерно-геологических обоснований) десятков крупных и малых объектов для целей мелиорации, в составлении геолого-гидрогеологического очерка для схемы осушения и освоения земель Полесской низменности и др. С 1952 по 1968 г. отредактировал инженерно-геологические обоснования по изысканиям нескольких сотен объектов осушения и строительства прудов и водохранилищ. Многие объекты введены в строй.

Ответ был поистине уникальным: Гиммельштейн Е. Н. работает в системе Министерства мелиорации и водного хозяйства! Насколько я помню, было потом предложение подать документы на звание «Заслуженный мелиоратор», но вроде бы устно дали понять, что «он же геолог»!

Конечно, отцу было обидно но… он реагировал на все это достаточно спокойно, жизнь научила его сносить удары.

Из моих воспоминаний:

Я уже упоминал, что отца несколько раз привлекали для проверки деятельности Белгеологического управления (сейчас это называется аудитом — соответствие выполненных работ затраченным финансам). Не вспомню, в каком это было году, но один раз после такой проверки он пришел домой и сказал, что это какой то ужас, что там натворили. И добавил: "Сдал отчет, а мне сказали: Ефим Наумович, если это так, то их же нужно расстрелять". И все это, как в те времена было, «спустили на тормозах». Тогда-то, во время одной из таких проверок, отцу и показали донос на него, который был написан в 1937 г. (Да и в послевоенные годы был донос одного из замминистров Белоруссии). В этом учреждении по части документов был полный порядок!

В те времена согласование на звание «заслуженного» проходило в ЦК КПБ и, разумеется, поддержка из геологического управления могла быть только отрицательная — там в руководстве оставались все те же лица.

За редким исключением я не указываю фамилии тех кто причастен к беспределу по отношению к моему отцу ибо это не доказано в суде, хотя еще через 20 лет справедливость в какой то степени восторжествовала, но об этом дальше.

При таком большом стаже полевых работ отец мог спокойно пойти на пенсию в 55 лет, но он продолжал работать, и в возрасте 62 лет дважды подавал заявление о переводе его на меньшую должность и после перевода на должность главного гидрогеолога в своем же отделе продолжал работать до 64 лет.

25 декабря 1972 г. отец вышел на пенсию, но и после этого в течение 4-х или 5-ти лет работал в отделе по два месяца в году (больше, согласно закона того времени, нельзя было работать).

Из моих воспоминаний:

Примерно в самом начале 80-х годов после прочтения отцом какой-то статьи в центральной прессе о восстановлении норм советской жизни (может я и неточен о теме статьи!) отец попросил меня подготовить ему письмо в ЦК КПСС по проблеме которая мучила его все эти годы. Поскольку у него чудом сохранились копии оригинальных документов и письмо к Сталину, то на основании этих бумаг было отправлено письмо в ЦК КПСС. Дальше все шло как обычно в те годы: запрос в ЦК КПБ, оттуда в Белгеологическое управление и как ответ — нет достаточных оснований для пересмотра.

Диплом первооткрывателя

Наступила перестройка! Прочитав короткую заметку о восстановлении справедливости в «Аргументы и факты», отец пишет вначале мая 1985 г. туда очень короткое письмо, на что приходит быстро ответ: пришлите документы. Практически без изменений посылается старое письмо с некоторыми копиями документов. Все эти материалы пересылаются в Министерство геологии СССР. Оттуда идет запрос в Белорусское геологическое управление и оттуда уже 18.07.85 г. приходит несколько другой ответ (ведь туда было послано не только письмо отца но и копии документов на основании которых были заложены скважины для поиска месторождений) — «На основании изучения фондовых геологических материалов комиссией установлено, что место заложения структурной скважины в районе д. Чижевичи Минской области, в разрезе которой в 1949 г. были вскрыты калийные соли, обосновывалось с Вашим участием».

Вначале из Министерства геологии СССР был ответ, что недостаточно материалов, и тогда отец высылает все копии сохранившихся документов, где просто видно, что именно он обосновывает место заложения скважины, и попутно видно, что некоторые лица, получившие Сталинские премии, просто не имели никакого отношения к тем работам.

— Министерство геологии СССР — 13.11.85 г. - Ваше заявление от 05.11.85 будет рассмотрено Центральной комиссией по делам первооткрывателей.

— Министерство геологии СССР — 14.02.86 — Ваше заявление от 05.11.85 будет рассмотрено 19.02.86. Материалы за открытие месторождений полезных ископаемых традиционно рассматриваются один раз в году — ко Дню геолога.

Министерство геологии СССР, № 21-15-02\97 от 21.03.86 г.

Решением коллегии Мингео СССР от 11.03.86 (протокол № 11) за открытие Старобинского месторождения Вы награждены нагрудным знаком «Первооткрыватель месторождения» и Дипломом.

Направляя нагрудный знак и Диплом, Центральная комиссия по делам первооткрывателей поздравляет Вас с Днем геолога, желает Вам и Вашей семье крепкого здоровья и благополучия.

Справедливость восторжествовала через 35 лет! В какой то степени отец получил моральное удовлетворение за тот труд, непростой и тяжелый который он прошел дорогами и болотами Белоруссии.

В 1962 г. отец получил дачный участок в шесть соток, и регулярно в выходные дни работал там, а при выходе на пенсию иногда и жил там неделями в небольшом дачном домике. Он привык всю жизнь трудится, и это перенес на работу на участке. Первым из членов этого Садоводчества посадил иргу, алычу, грецкий орех, болгарский перец, на яблони делал прививки других сортов. Кое-что действительно получилось очень хорошо, и соседи приходили и удивлялись, и у себя тоже начинали применять такое же. Физический труд поддерживал отца, несмотря на перенесенные болезни.

Ефим Гиммельштейн на параде 9 Мая в 1980 г.

Получив признание за главный труд своей жизни, отец еще какое то время чувствовал себя неплохо, но болезни с возрастом брали свое, да и после получения "Диплома первооткрывателя" произошел, по всей видимости, нервный спад и чисто психологически состояние успокоения.

Перебирая документы отца, нашел его письмо в коррпункт газеты «Известия» в апреле-мае 1986 г. Отец писал: «В прошлом году в „Известиях“ были опубликованы статьи „Где теряли“ и „А страдает природа“ и в этом году „Время извлекать уроки“ о существенных неполадках при добыче калийных солей на Солигорском (Старобинском) месторождении». Отец писал о своем видении этой проблемы и заканчивал письмо словами, что «меньше всего думали об охране окружающей среды — не были учтены действия промышленных и пропитанных солями части большой массы поднятых на поверхность земли „пустых“ пород и засоления ими распространенных кругом хорошо фильтрующих пород, преимущественно песчаных, а также грунтовых, подземных и поверхностных вод и т. п. Ведь соленосный бассейн находится на Белорусском Полесье».

И подпись: Е.Гиммельштейн, первооткрыватель Старобинского месторождения калийных солей.

До конца жизни он оставался геологом!

Тяжелая болезнь приковала отца к постели осенью 1986 г., он мужественно боролся с ней, но его не стало 27 ноября 1988 г.

Послесловие.

Совсем недавно исполнилось сто лет со дня рождения моего отца.

Когда отцу прислали Диплом и Нагрудный знак Первооткрывателя, то все мы, его родные, и все наши друзья и знакомые, были рады за него, что на склоне лет отец получил признание своего профессионального труда. Каждый человек, достигающий высокого профессионализма в своем деле, достоин уважения, и особенно, если на его жизненном пути были субъективные препятствия и препоны. Сколько таких людей, евреев по национальности, были незаслуженно отстранены после достижения высоких показателей во многих отраслях производства и науки, сколько таких людей не дождались момента признания их заслуг, и сколько таких людей были просто уничтожены!

Может быть, я написал о работе отца более подробно, чем следовало, но если написать кратко и показать это как факт, то не было бы понятно, что отец действительно «прошагал» все Полесье — как и подобало геологу-практику. С другой стороны, я полагаю, что мои дети и племяннники, внуки и внучатые племянники и другие родственники и знакомые, прочитав эту статью, будут лучше понимать как жизнь моего отца, так и жизнь в те времена.